Эвакуация
/ К 50-летию начала Великой Отечественной войны /
Цепка человеческая память. Прошло пять десятилетий с того летнего воскресного дня, когда В.М. Молотов известил советский народ о начале войны. Грозовые тучи войны мы, южане, почувствовали еще в начале весны – многих командиров запаса призвали в армию, инженерно-технических работников вызывали в Горком партии, где предлагали поехать на строительство оборонных сооружений... И все же никто не представлял себе, что такое война, какое горе всему народу она принесет.
Первые дни войны в Кривом Роге – городе металлургов и горняков – остались в памяти затемнением, рытьем щелей возле домов, где укрывались во время воздушных налетов. Тысячи горожан на железнодорожных платформах выезжали на окраину города, где рыли оборонительные многокилометровые противотанковые рвы. В магазинах мгновенно раскупили мыло, соль, сахар, спички и крупу. И все же не верилось, что война коснется юга Украины.
Мы, молодежь, свято верили в "ворошиловские залпы" и в то, что в случае войны будем воевать на "чужой территории". Со слезами умиления мы смотрели в кинохронике на военные парады на Красной площади, да и сами участвовали в формированиях М.П.В.О... Верили официальной пропаганде и со дня на день ждали, когда наша доблестная Красная Армия обрушится на полчища фашистов. В этой мысли мы все более утверждались, зная, как нам вдалбливали в наши нестойкие умы, что все враги народа за последние четыре года у нас уничтожены. Да, так мы думали, верили, надеялись... А тем временем в конце июня 1941 года через Кривой Рог следовали на восток на открытых железнодорожных платформах женщины и дети с западных областей Украины. Они ехали в места, куда грозные раскаты войны еще не докатились. Глядя на них, никто не мог себе представить, что через месяц – полтора такая же участь постигнет всех, кто не захочет оставаться в оккупированном немцами городе. Я один из тех, кто 8 августа 1941 года эвакуировался последним эшелоном с металлургического завода "Криворожсталь" на Ново-Тагильский металлургический завод. Несмотря на полувековую давность, эти трагические дни забыть невозможно, хотя в каких-то деталях я могу быть неточен, не все одинаково врезалось в память. Заранее был разработан план эвакуации. Никаких стихийных акций, неразберихи, неожиданности для людей не было. Эвакуация позволила сохранить часть квалифицированных рабочих и инженерно-технических работников, их семьи, много мобильного оборудования.
Внезапность нападения гитлеровской Германии и скорость продвижения фашистских полчищ по Украине в первые недели войны создали неимоверные трудности с эвакуацией завода. К тому же почти все мужчины призывного возраста были призваны в Красную Армию.
Газета "Правда" за 23 июня 1941 года
На "Криворожстали" в 1941 году был построен блюминг. Но, не вдохнув в него жизнь, строителям пришлось его демонтировать и эвакуировать на Урал. Доменные печи, конвертеры, бессемеровского цеха работали до конца июля. В это время усиливались воздушные налеты, участились пожары, разрушения. Появилась наша зенитная артиллерия, город все больше становился прифронтовым. Вот только тогда поступила команда сверху грузить все, что можно, в эшелоны и отправлять в Нижний Тагил. Руководил эвакуацией директор завода Федор Федорович Рязанов, наделенный Наркоматом черной металлургии СССР чрезвычайными правами. Доменные печи засыпали рудой, "закозлили". Вспоминается, что даже такой человек, как Ф.Ф. Рязанов, не имел представления о характере, жестокости, продолжительности начавшейся войны. Ему принадлежит приказ всем нам, кто оставался до последнего часа и принимал участие в эвакуации завода:"Все, что можно демонтировать – демонтируйте. Электродвигатели, насосы, станки. Что нельзя снять с фундамента – взрывайте, разрушайте, чтобы немец не мог за полгода восстановить, а через полгода мы сюда вернемся . "
Вот так мы были настроены – через полгода вернуться домой. Как говорят: человек предполагает, а Бог располагает.
Бригады оставшихся рабочих трудились каждая в своем цехе. Подвозить демонтированное оборудование к эшелону приходилось на чем попало – автомашины почти все были реквизированы армией, с вагонами для погрузки было не лучше – крытые старались оставлять для людей. Пришлось плотникам ремонтно-строительного цеха на гондолах из досок наращивать крыши. Последние дни бомбежка завода и города резко усилилась. Люди, связанные с эвакуацией оборудования, перешли на казарменное положение. Помнится, большая группа ночевала в зале заседаний заводоуправления, а питалась по талонам, выданным в штабе эвакуации. Продукты доставлялись с подсобного хозяйства завода. Под покровом ночи люди, в основном женщины, дети и старики, грузились в товарные вагоны. В каждый такой вагон помещалось 50 – 60 человек. Эшелон стоял на одной из заводских станций ближе к городу. Насколько помню, несмотря на трагичность ситуации, эвакуация проходила без паники. Всем эвакуированным выдавались специальные удостоверения /на семью/, где указывались номер эшелона и вагона. Конечно никаких громоздких вещей никто с собой не брал – только самое необходимое, главным образом – для детей.
К каждому эшелону с оборудованием прицепляли несколько вагонов с людьми. Первый заводской эшелон с людьми в Тагил был отправлен 4 августа 1941 года. Электронная версия historyntagil.ru. Для городского неорганизованного населения на железной дороге Кривого Рога стояли товарные эшелоны, направлявшиеся на юг в среднеазиатские республики. Моя семья эвакуировалась с заводским эшелоном без меня. Дело в том, что из-за плохого зрения меня в армию не брали, но и ехать с семьей я не мог – был нужен на заводе, где и оставался до последнего часа эвакуации. Мне как работнику заводоуправления (а нас оставалось всего несколько человек) было поручено эвакуировать зимнюю спецодежду и ценные документы. Уже без штатных работников отдела кадров были подготовлены к отправке в Тагил все трудовые книжки, важнейшие документы отделов. Все текущие дела из служебных шкафов сжигались.
Ежедневно поздно вечером Ф.Ф. Рязанов проводил оперативные совещания, каждый начальник цеха докладывал, что сделано за сутки и получал задание на следующий день.
Заводские эшелоны один за другим уходили на Восток...
В эти дни телефонная связь по городу уже не работала, по заводу еще кое-как можно было дозвониться.
Дошли слухи, что немцы обошли город с востока, не увидев наши противотанковые оборонные рвы. 8 августа вечером влетел в заводоуправление директор Ф. Рязанов с возгласом:"Немедленно всем в штабной вагон!" (Он стоял у заводоуправления.) Неподалеку стоял последний эшелон. Наш вагон прицепили, и срезу тягой в пять паровозов – не оставлять же немцам паровозы – мы поехали на узловую станцию Долгинцево, где скопилось много эшелонов с людьми и оборудованием не только завода, но и всего Кривбасса. Путь на Днепропетровск уже был отрезан. Осталась единственная свободная магистраль – на Запорожье, но ехать сразу мы не смогли, т.к. на 15-20 км. растянулся сплошной товарный состав. Эшелоны стояли с интервалом в несколько метров. Где-то на ближайшей станции Апостолово была водокачка, где можно было «напоить» паровоз и медленно продвигаться дальше. В пути эшелоны обстреливались немецкими самолетами из пулеметов. Мы защищаться не могли – в нашем составе были не стреляющие ружья охраны завода и как в насмешку – кто-то прихватил деревянные болванки винтовок, которыми отрабатывались в мирное время приемы штыкового боя. Во время обстрелов поезд останавливался, мы покидали свои нары и скрывались в зарослях кукурузы, подсолнуха и пшеницы, чем так богата украинская степь. За первый день своего пути мы едва продвинулись на 10 километров, а здесь еще начальник желдорцеха завода, наш главный машинист паровозов Салтанов заявил нам:"Паровозы уже без воды, до станции нам не доехать". Благо у нас в одном из вагонов были новые ведра. Все мужчины образовали живой конвейер и из ближайшего колодца стали черпать воду и заливать головной паровоз. Работу прекратили, когда вся вода в колодце была вычерпана. Поздно вечером миновали ст. Апостолово. Запомнилось, на этой станции оставался один-единственный служитель-дежурный. Он был во всех железнодорожных ипостасях – на него молились, его умоляли скорей отправить свой эшелон, ему грозили расстрелом за задержку. А ведь на станции только одна водокачка и всем нужна вода...
Были среди нас и слабонервные. Они не могли смириться с неопределенностью нашей судьбы, покидали эшелон и продвигались пешком вдоль составов, надеясь уехать с этой опасной зоны первым отходящим составом.
Все же на рассвете 10 августа мы добрались до Запорожья, остановились невдалеке от моста через Днепр. Здесь взору предстала страшная картина – тысячи и тысячи людей, женщин, детей и стариков на подводах и пешком, многие со скотом. Раздавались крики, плач, ругань – все стремились как можно раньше попасть на мост и достичь спасительного левого берега Днепра. У этой переправы многие люди нашли свою смерть...
После Запорожья впервые увидели зеленые и красные светофоры. Наш эшелон катился все дальше от пламени войны, налетов и взрывов снарядов и огромного человеческого горя.
На станциях мы встречали много эшелонов себе подобных. Все держали путь на восток – Урал, Сибирь.
Никто не мог определить длительность стоянки на станции. Все зависело от многих неизвестных, однако система продвижения была. Мы знали номер нашего эшелона, и это был компас для отстававших. На одной из станций меня и еще двух товарищей начальник эшелона отправил на хлебозавод для получения хлеба, снабдив нас соответствующими документами. Вернувшись на станцию с тремя мешками хлеба, мы не обнаружили наш состав – ушел. Пришлось следующим эшелоном целый день догонять своих. Кстати, хлебом всю дорогу мы обеспечивались. В эшелоне, где были женщины и дети, выдавали крупу и кое-какие продукты. Прямо возле вагонов варили пищу. После Казани повеяло прохладой, небо стало серым, зарядил мелкий осенний дождь. Впервые мы увидели настоящий лес. Сама природа говорила – близок Урал.
На двадцать первый день наш эшелон прибыл на ст. Анатольская. Нас "спешили", а эшелон отправили дальше к своему финишу – Нижнему Тагилу. Представитель ЖКО НТМЗ, встретивший нас, сообщил о прибывших ранее наших семьях. Их разместили по селам Петрокаменского района. Я с группой криворожан попал в село Реши. На машине нас привезли к сельсовету, где мы встретились со своими близкими.
В Решах, как и в других деревнях, все эвакуированные получили свой первый приют. Электронная версия historyntagil.ru. Сельчане отдали нам свои лучшие горницы, истопили бани, накормили и напоили детей молоком. В самую тяжелую годину для нашей Родины мы почувствовали, насколько общее горе объединяет и сплачивает людей.
Недолог был отдых после столь изнурительной дороги. Через день все мужчины выехали в Тагил на металлургический завод, а женщины пошли на колхозные поля помогать убирать урожай.
Семья Э. Ю. Фискинда. 1943 год.
Август – сентябрь 1941 года – это были месяцы перебазирования промышленности с захваченных врагом земель на восток, что позволило в кратчайший срок смонтировать вывезенное оборудование, усилить мощь уральских предприятий и начать выпуск продукции, необходимой фронту.
Нижний Тагил стал второй родиной для многих южан – металлургов. Кроме Криворожского завода на Ново-Тагильский металлургический завод были частично эвакуированы специалисты с Макеевки, Днепродзержинского, Днепропетровского и др. заводов. Мы нашли на земле Урала приют, заботу, внимание, доброту. Это помогало переносить тяжелое горе войны, неимоверный труд на производстве.
С тех памятных дней начала войны прошло пятьдесят лет. Часть эвакуированных сразу после войны возвратилась на свои заводы, но и сейчас нет-нет да и встречаешь тех, кто отдал НТМК более сорока лет своей трудовой жизни.
Это криворожане: Лямин Павел Елисеевич – главный инженер ТЭЦ, Лямина Евдокия Ивановна – инженер по оборудованию, Иванова Валентина Николаевна – инженер УКСа, Понер Мирон Львович, Левицкая Фаина Самойловна – бухгалтеры.
Кстати, это они отобрали и вывезли самые ценные бухгалтерские документы Криворожстали.
Нет уже с нами многих криворожан, но остались их корни, здесь живут их семьи – Михайловы, Улицкие, Грузман, Шульдинер, Селюцкие, Каменецкие и многие другие. Они навсегда связали свою судьбу с Уралом и никогда об этом не жалели.
Э.Ю. Фискинд