Пауль Эмильевич Рикерт - мой отец
В 1976 голу я вручал новые паспорта жителям посёлка невдалеке от села Николо-Павловское. Это бывший песчаный карьер тагилстройлага, где работали "трудармейцы" - заключённые немцы Поволжья. После 1954 года эти люли так и остались жить небольшой немецкой колонией. Я выдавал паспорт пожилому мужчине, говорившему с сильным немецким акцентом, и спросил, знают ли его дети немецкий язык. - "Нет, " - ответил он. - "Почему?" - "Что фи, мы ше нафек испуканныи люти...", - произнёс он шёпотом. Навек испуганные люди, не знающие языка своих отцов, почти не знающие и самих отцов, я уж не говорю о дедах.
Что мы знаем о своих отцах? Не пожинаем ли мы нынче страшный посев прошлых лет, которые нам рекомендовали столь длительное время не вспоминать? Не в этом ли корни кризиса, в котором оказалось наше общество?
Эта история произошла спустя 5 лет после смерти члена Германской коммунистической партии с 1928 года Пауля Хальперна - Пауля Эмильевича Рикерта, политэмигранта, гражданина СССР, моего отца. Я не очень много знаю о его жизни не только в Германии в далёкие тридцатые годы, но и в Советском Союзе. Мои заметки - лишь схема, канва, дающая представление о жизни этого поистине неординарного человека.
Пауль Эмильевич Рикерт родился 30 ноября 1907 года в районе Берлина, получившем позже, в 1918 году, название "Красный Веддинг". Учился в классической гимназии, в 1926 г. поступил на философский факультет Берлинского университета, который закончил в 1931 гору государственным стипендиатом, там же проходил аспирантуру. В начале 1933 года защитил диссертацию и стал доктором философских наук (по специальности химия). Это примерно соответствует степени кандидата наук в СССР.
Рикерт был широко и глубоко образован, считал что учёба - это упорный труд, труд до изнеможения, который у интеллигентного человека длится всю жизнь. В листке по учету кадров, в графе "знание языков" он отметил: немецкий, английский, французский. Боже мой! Как это отличается от нашего "владения со словарем"! Он переводил нам тексты из испанских и итальянских газет, читал заметки на финском, шведском языках, лишь изредка прибегая к помощи словаря. А на русском языке (для него не родном) он писал и стихи.
В возрасте 62 лет он "из интереса" овладел татарским языком, взяв себе в учителя чету татар-сборщиков живицы, соседей по деревенскому дому, где он жил, будучи на пенсии. Он хотел общаться со своими соседями на их родном языке. В этом поступке глубочайший смысл.
Как истинный интеллигент, он был и истинным интернационалистом. Отлично помню его слова, что "самая большая подлость состоит в том, когда вину человека видят в рождении "не той" матерью. "Отец приучал нас, своих сыновей, к мысли, что"нет родства по крови", а есть и должно быть "родство по духу". Это он подтверждал собственной жизнью. Я совершенно не мог поверить, что его любимый старший сын, унаследовавший в своём духовном развитии лучшие черты отца и ставший для нас, младших, авторитетом, оказывается, не родной, а приёмный. Это осталось для меня и младшего брата чисто умозрительным, ибо в глубине души, в подсознании старший мой брат и есть старший сын Пауля Рикерта.
Пусть не отвлекут читающего эти заметки мои экскурсы "в сторону" - в них характер человека.
Студентом второго курса Пауль Рикерт стад функционером ГКП. Об этом с гордостью он говорил нам: "Я не был бонзой, я был действующим."А в партию его привела девушка по имени Лотта, с которой он познакомился в университете и за которой ухаживал.
Удивительная штука жизнь! Он совсем не думал о политической деятельности. Он хотел учиться, заниматься химией, любимой минералогией, стать самостоятельным, независимым. Он часто задавал себе вопрос: что движет нами? Любовь? Ненависть? Голод? Сытость? Нет, голод и сытость им никогда не двигали. Пожалуй, будет правильным сказать, что им двигала любовь. Любовь не только к женщине, а к человеку, к жизни, к познанию. Электронная версия historyntagil.ru. Я отлично помню его слова: "желудок может пропустить через себя всё: пищу, страну, народ... Надо быть человеком, а не кишкой с двумя отверстиями". Это несколько грубоватое, но по существу очень верное определение позиции отца. "Нельзя себя ограничивать только в одном виде пищи - духовной!"
На химическом отделении философского факультета их было всего пятеро, коммунистов-функционеров. Отец мало рассказывал о своей партийной работе, но иногда вспоминал, как по решению ячейки студент-химик на фронтоне одного из административных зданий Веймарской республики написал коммунистический лозунг. Написал не чернилами, не краской, а химикатами. Этот лозунг был виден сквозь последующие побелки и ремонты - Пауль Хальперн знал толк в химии силикатов, а здание было построено из красного кирпича.
Каким же издевательством выглядела запись в его трудовой книжке в 1950 году, когда его уволили из треста Тагилстрой "из-за отсутствия работы по специальности"! И это было сказано выпускнику берлинского университета, химику-силикатчику.
Защитив диссертацию в университете, Пауль Хальперн не успел получить соответствующие документы. В январе 1933 года к власти пришёл Гитлер, а коммунист Хальперн перешёл на нелегальное положение, и покинул университет. Он должен был эмигрировать, так как "слишком много знал, а гестапо умело узнавать правду". Как-то он проговорился, что его псевдоним связан с тем, что он был связником в ЦК ГКП. Он говорил, что эмигрировал по решению ЦК компартии Германии. Страной эмиграции он выбрал Советский Союз, который немецкие коммунисты считали своей родиной и всеми мерами помогали ему.
Однажды весенней ночью по пороге из Берлина в Калинхен (это деревня в 80 километрах от Берлина, где был дом отца и жили мать и сестра Пауля Анне-Лиза) его встретил товарищ и сказал: "Пауль, тебе сегодня нельзя возвращаться домой, там засада. Принято решение: ты уходишь через чехословацкую границу". И он ушел. Его мать Иоганна Хальперн до 1958 года не знала, где ее сын и жив ли он.
"Немецкие и чешские товарищи передавали меня друг другу до советского посольства в Праге, а оттуда я вышел уже другим человеком. "Он не разъяснял, что значит другим человеком". Но его друг Борис Викторович Раушенбах сказал, что Рикертом он стал в Москве в исполкоме МОПР, после приёма у Е.Д. Стасовой, в то время председателем ЦК МОПР. Отец всегда с гордостью говорил: "Я политэмигрант, я был у Елены Стасовой, мы говорили больше часа".
В СССР отец приехал в июне 1934 года, а в июле, получив гражданство Советской страны, по своему выбору поехал жить и работать на Урал, в Свердловск. Выбор его был не случаен: он был страстным коллекционером-минералогом. Любовь к камню пробудилась в шестилетнем возрасте, когда отец подарил ему коллекцию из шести уральских камней, купленную в 1913 году в русском павильоне на Всемирной выставке в Берлине. Живое чудо мёртвого камня так поразило мальчика, что это удивление он сохранил до конца своих дней. Трудно было определить профессию отца: химик он или минералог.
Отец очень много знал и щедро делился своими знаниями с другими людьми, пожалуи, в этом заключалась его привлекательность для людей. Для него была несущественна степень образованности собеседника. Его привлекал любой заинтересованный профессионал, умелец, а главное - свободно мыслящий человек. Он не любил догматиков и начетчиков, "верноподданных бонзократии", как он называл таких людей.
В 1937 году отец был арестован. Следствие длилось год и восемь месяцев. Сменилось трое или четверо следователей. Многочасовые и многосуточные вопросы, пытки бессонницей, ярким светом, требование признаться в подготовке взрыва Верхисетского завода, попытки убедить, что все происходящее с ним нужно для дела партии. Отец сказал: "Нет!"
Ему предъявили обвинение в том, что при въезде в СССР он скрыл знание русского языка: следователи не могли поверить, что разговорному и письменному русскому языку он обучился в три месяца. Хочу заметить, что орфографией и грамматикой он владел блестяще, являясь укоров многим из русскоязычных граждан нашей страны.
Самым страшным для него было то, что он оказался за решеткой здесь: "Там-то я был готов к этому ежедневно, особенно последние полтора года."
Многие, сломленные пытками или предательством, растерявшиеся, подписывали вымышленные показания. Отец сказал: "Нет!" Что помогло ему выстоять? Отвращение к грязи лжи и доносов как самым страшным грехам. Твёрдость в защите чести своего имени. "Знания и имя - это то, что никто и никогда не мог у меня отобрать".
Позже, в 1956 году, он напишет: "Люди наши воевали на фронте и в тылу у врага. Мне не было дозволено делить их славную участь. Всё же совесть у меня чиста. В те же дни и месяцы 1942-1943 г.г. я сделал всё, что мог, чтобы помочь общему великому делу разгрома фашизма, работал по мере всех моих сил и знаний". Чистая совесть... Поэтому в 1937 году он говорил: "Нет!"
Постановлением Особого совещания от 26 января 1940 года он был приговорён к трем годам лишения свободы как СОЭ (социально опасный элемент). Коммуниста приравняли к шпане и выслали в Онеглаг на заготовку леса.
Отец рассказывал, что в зоне заправляли "друзья народа" - урки, которые, в отличие от "врагов народа", пользовались благосклонностью лагерной администрации. Однако коммунисты дали бой этой швали, после чего урки на Онеге никогда не смели унижать порядочных людей".
На Онеге Рикерт познакомился с Гербертом Энгхартом, тяжело больным человеком, репрессированным немцем из Свердловска. Умирая в лагере, Герберт дал адрес женщины в Свердловске и просил помочь ей, так как у неё на руках пятилетний мальчик, его сын. Отца освободили зимой 1941 года, и он нашёл эту женщину. Так они познакомились: мой отец и моя мать. Они были знакомы всего десять дней и всю оставшуюся жизнь.
Мать рассказывала о первой встрече с Паулем: "Пришёл какой-то веснушчатый бандюга. Голова маленькая, шея бычья, лицо какое-то неприятное. Я быстро позвала соседку, чтоб побыла, пока этот тип не уйдёт.
Он говорил, что привёз привет из лагеря от Герберта, а я так боялась. Но что меня поразило: Фрэд безбоязненно пошёл к нему. А когда он пришёл во второй раз, то принёс банку варенья из лепестков роз и сказал: "Это Фрэдику". Так он ходил десять дней, а потом остался. Я ни о чём не жалею. Я его любила и люблю. Жизнь была очень трудная, а я с ним была счастлива".
Пауль Эмильевич Рикерт и его жена Надежда Леонтьевна Павлова.
Отец поступил на хромпиковый завод в Первоуральске. Это был 1941-й год, а в июне началась война. Отца призвали в ряды РККА, но по распоряжению представителя ГКО он был снят в Свердловске с эшелона, направлявшегося с пополнением в Москву, и оставлен "для окончания отработки методики холодного хромирования орудийных стволов". Электронная версия historyntagil.ru. Так он мне позднее рассказывал об этом. Это было в первых числах сентября, а 17 сентября родился я. Отец видел меня и даже держал на руках. А потом по приказу Сталина его, как и других немцев, вновь поместили за колючую проволоку.
Ну что ж, Сталин был лучшим специалистом по национальному вопросу. Кроме того, он был и великий интернационалист. По его требованию из Коминтерна в 1939 году пошло указание в компартии Европы свернуть антифашистскую агитацию. А в 1945 году Коминтерн был ликвидирован, видимо, за ненадобностью.
Это не мои вымыслы. Я пересказываю взгляды отца на некоторые вопросы истории коммунистического движения. Я начал интересоваться этим во время хрущёвской оттепели. Помню, что отец несколько охлаждал мои иллюзии: "Культ личности еще икнется и тебе, и, возможно, твоим детям. Дай бог, чтобы твои внуки сумели покончить с этим. Не так всё это просто. Запомни: революции не будет, будет только эволюция, т.е. медленное развитие с отступлениями и наступлениями, с потеплениями и похолоданиями. Но ты твёрдо усвой: каждый порядочный человек должен на своём месте честно делать своё дело".
Он своё дело делал честно. В Нижнем Тагиле, да и в Свердловске есть немало людей, которые помнят его. Но я хотел бы упомянуть тех, кто был за него в те трудные годы.
После освобождения из Онеглага в Свердловске его приняли Марта и Оскар Лауферы, австрийские эмигранты. Марта - сотрудница радиокомитета, Оскар - инженер-строитель. Они не побоялись приютить у себя бывшего зека, врага народа, и оказать ему не только материальную, но и моральную поддержку.
Моя мать, Павлова Надежда Леонтьевна, всю жизнь была его верньм другом и единомышленником. Она была не только душевно, но и внешне очень красивая женщина и могла бы сделать прекрасную партию, выйдя замуж за молодого офицера, ухаживавшего за нею. Но она выбрала отца. Должен сказать, что мать прекрасно разбиралась в людях, и ее мнение было для отца всегда высшим и непререкаемым авторитетом, других абсолютных авторитетов для него не существовало.
В Тагилстройлаге отец познакомился и подружился с Борисом Викторовичем Раушенбахом. Это был человек, порядочности которого он доверял абсолютно. Мне он говорил незадолго до смерти: "Если тебе будет нужен совет или помощь, обратись к Борису, он поможет".
Он говорил ещё об одном своем друге - Марголисе Эммануиле Моисеевиче, сотруднике редакции "Нойес Лебен" в Москве: "Эня моим сыновьям поможет всегда."
Я хочу вспомнить добрым словом директора Нижнетагильского краеведческого музея Анну Акимовну Саматову, которая не побоялась принять на работу в 1946 году мою мать, жену спецпереселенца. А также отдать дань благодарной памяти заместителю заведующего Гороно Беляеву Василию Александровичу, который в страшные 50-е годы взял в школу учителем немца, уволенного с работы.
Их было немало. Это и шофёр Николай Ходоровский, пустивший отца жить в свой недостроенный дом зимой 1952-53 гг.
Человек, прошедший войну, оказался милосерднее руководителей треста Тагилстрой, выгнавших отца с работы.
Я помню слова отца: "Нет плохих народов, есть плохие люди. Народ-предатель - это абсурд".
Русский, техник-строитель Березин и немец инженер Рикерт были заодно, когда отказались включить в список изобретателей метода твердения морозостойких бетонных смесей "бонз" из управления треста Тагилстрой. В результате Рикерт оказался без работы, а Березина услали в Волго-Донстройлаг.
Я никогд не забуду, как в 1960 году отец разговаривал с посланцами из треста Тагилстрой: "Передайте там этим людям, что здесь не живёт химик-строитель Рикерт, его нет уже 10 лет. Здесь есть учитель немецкого языка". Один из тех, кто выгонял отца с работы в 1950 году, позднее был назван почетным гражданином города.
Не хотелось бы заканчивать свои записки на таком грустном факте. Времена изменились. Жаль, что до этого отец не дожил.
В справке о его реабилитации написано: "...Постановление от 26 января 1940 года в отношении Рикерт П.Э. отменено, и дело производством прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления..."
- "За отсутствием в его действиях..."
А почему не за отсутствием события преступления"?
Рикерт Игорь Павлович
Родился 17.09.1941 в городе Первоуральске. После окончания в 1957 году 8 классов учился в Нижнетагильском горно-металлургическом техникуме, который закончил в 1961 году по специальности разведочное бурение. Через два года поступил на химическое отделение химико-биологического факультета НТГПИ. Окончив его в 1967 г., работал ассистентом на кафедре химии. С 1970 года работает в милиции. Женат, воспитывает двух сыновей, беспартийный.