Историограф и текст: проблема интерпретации (в контексте историографии Великой Отечественной войны)
Приметой времени в исторической науке постсоветского периода является повышение статуса историографии как направления исторических исследований. До недавних пор историографы воспринимались во многом как компиляторы. Сегодня проблемная историография получает все большее распространение. Работы в этой сфере постепенно приобретают статус исследований уровня "высшего пилотажа", так как подлинный историограф не только механически обобщает опыт имеющихся исследований по проблеме, но и является знатоком ее фактологической стороны.
Одной из актуальных задач для историографа является работа с текстом. Сама специфика методологической стороны историографического исследования предполагает постоянное толкование текстового содержания различных источников. В классическом понимании для историографии источниками являются труды историков-исследователей – монографии, научные статьи, материалы различных конференций; рецензии; мемуары; художественная литература; материалы дискуссий; директивы руководящих органов науки и образования; а также материалы творческой лаборатории ученого [1].
Акцентируя внимание на особенностях методологической и методической составляющей, необходимо отметить, что в основе методики историографического исследования лежит работа с историографической моделью. Данная модель включает в себя выявление проблематики исследования, выделение методологической позиции, на которой стоит автор, анализ источниковой базы исследования и, наконец, определение концепции, которую разделяет автор. Очевидно, что историографическое исследование тесно связано с оценочной деятельностью творческого наследия историков. Данное обстоятельство дает историографу возможность обогатить исследование за счет применения разнообразных герменевтических методов.
Уже на первоначальном этапе выявления проблемной точки в изучении конкретного вопроса исследователь сталкивается с необходимостью обращения к личности историка, научное наследие которого изучается в данный момент. Личность историка, его внутренний мир, его убеждения, надежды, эмоции находят выражение в его письменной речи.
Работа с текстом, таким образом, представляется не только как аналитика фактологической составляющей рассматриваемой работы, но и как декодирование текста, цель которого – поиск "лица" автора.
В исторической науке последних десятилетий, характеризующейся методологическим плюрализмом и пристальным вниманием к новым исследовательским методам, одной из ведущих концептуальных моделей методологии является интеллектуальная история.
Сам этот термин указывает на объект исследования – интеллектуальную сферу человеческой деятельности, мир идей, рождающихся в процессе творчества. Помимо изучения содержательной стороны, интеллектуальная история уделяет непосредственное внимание социокультурной обстановке, в которой формируются идеи, живет и работает историк или иной деятель, их порождающий, которая, в конечном счете, оказывает решающее влияние на его творческую судьбу.
В большинстве своем отечественные исследователи работают сегодня в русле социологического или антропологического подходов к изучению истории. Сторонники первого подхода, испытывая сильное влияние классического методологического "наследия", обеспокоены, в первую очередь, поиском методологии, позволяющей получать полную и достоверную информацию о прошлом и закономерностях его развития [2]. Сторонников второго подхода волнует утрата "человека в истории", и поэтому развитие исторической науки они связывают с утверждением в ней неклассической, "понимающей" методологии и "парадигмы ценностей".
Вектор исследовательского интереса современных ученых справедливо направлен на изучение менталитета, психологии, внутреннего мира историка, его восприятия исторического процесса и участия в нем, а также углубленный анализ внешних факторов, оказывающих решающее влияние на общественный "климат" конкретного исторического времени.
В этой связи актуальным является не только обобщение исследовательского опыта на уровне историографических работ, но и выявление тех объективных условий, которые оказали непосредственное влияние на формирование личности исследователей, работы которых попадают в круг научных интересов историографов.
На личность исследователя традиционно большое влияние оказывает его жизненный опыт. Так, формирование круга научных интересов и развитие творческой активности исследователя, как правило, напрямую связаны с интересами той социальной общности, к которой историк принадлежит. Данное положение абсолютизируется в условиях общественной жизни той или иной степени идеологизации. И здесь мы говорим не только о механизмах государственного воздействия, но и о ментальных структурах личности исследователя, человека, принадлежащего к конкретному историческому времени. Причем, говоря о ментальных основах историка, мы принимаем во внимание различные уровни этого понятия. В этой связи имеется в виду, во-первых, менталитет отдельно взятой личности исследователя как совокупность идей и интеллектуальных установок, присущих индивиду и соединенных друг с другом логическими связями [3], а во-вторых, устойчивые модели отношения к окружающей действительности, присущие историку как участнику определенной профессиональной группы ученых.
Работая с текстом, историограф располагает богатейшими возможностями для интерпретации его содержания в ключе "человеческого измерения" истории. Являясь представителем той или иной исторической эпохи, историк, публицист невольно использует определенные понятия и термины, которые выдают его как человека своего времени. Более того, понять истинное лицо автора можно лишь, "читая между строк".
Определение позиции автора напрямую связано с анализом тех объективных условий, в которых жил и работал историк. Непосредственный интерес представляют факты его личной биографии. Интерпретация фактов исторической действительности напрямую связана с личной позицией автора по исследуемому вопросу. Для научной интерпретации субъективизм недопустим. Однако человеческое начало присуще каждому исследовательскому труду. Ведь наряду с научной и общественной актуальностью в исследовании всегда присутствует актуальность личностная.
Современный период интересен для историографа тем, что конкретной проблематикой занимаются историки различных поколений. Одни придерживаются коммунистической парадигмы и, вопреки новейшим тенденциям исторической науки, не желают переориентироваться. Другие, напротив, стремятся пренебречь опытом предшествующего периода, противопоставить результаты своего исследовательского труда принятым истинам. Третьи сформировались как исследователи 20–30 лет назад и в своем творчестве органично сочетают объективные успехи советской науки с возможностями современного многоконцептуального подхода. К четвертой группе принадлежат молодые исследователи, становление научной позиции которых происходит в настоящее время.
Применительно к обществу в целом и сообществу ученых как своеобразной системе процесс перестройки происходит не мгновенно, как в механических системах. В переходном обществе стадии зарождения и становления нового и отмирания старого существуют параллельно, одновременно протекающие в их рамках процессы имеют тесную взаимообусловленность и причинно-следственную связь. Специфические черты, свойственные любой системе в переходном состоянии: отсутствие целостности, полноты свойств и признаков, неустойчивость и другие – присущи и творчеству представителей научного сообщества. Духовный мир современного исследователя явление сложное, синтетическое.
Применение историографом методов герменевтики выводит историографические исследования за рамки описания, наполняет их дополнительным содержанием и во многом актуализирует. Историограф, таким образом, выступает не только как методолог и знаток фактологической стороны проблемы, но и как историософ и психолог.
Практическое применение методов изучения текста в историографических исследованиях актуально для рассмотрении проблематики военной истории XX в.
Как таковая военная проблематика носит ярко выраженную эмоциональную окраску. Вне всякого сомнения, обращение к истории Великой Отечественной войны демонстрирует нам богатейшие возможности для продуктивной интерпретации исследовательских текстов.
Отсутствие четко заданной системы координат породило поиск положительного идеала в прошлом. В конце 90-х гг. победа, одержанная народом в Великой Отечественной войне, прочно вошла в круг исторических приоритетов, заняла в сознании общества место среди событий, которые вызывают чувство гордости за Россию. В это же время мы наблюдаем определенную тенденцию к развенчанию образа Великой Победы, стремление вопреки исторической традиции показать все теневые стороны победы, подчас излишне гипертрофированно.
Позиционирование образа войны в русле идей государственного патриотизма неизбежно приводит к неоднозначному подходу к интерпретации фактов военной истории. Многие современники в пику "ура-патриотизму" достаточно скептически рассматривают уроки военного времени.
Нужно отметить, что сама историческая наука претерпела достаточно серьезные изменения с началом 90-х гг., что нашло отражение не только в кризисе парадигмы и методологии, но и в тотальной коммерциализации исторического знания. В погоне за "бестселлерами" историки апеллировали к военной тематике, находя отклик у читателя, в первую очередь, на эмоциональном уровне.
Так или иначе, на протяжении последних 20 лет обращение к теме Великой Отечественной войны было актуализировано не только поиском научной истины, но и пристальным вниманием общественности и властных структур к раскрытию и позиционированию в русле патриотизма уроков военной истории.
Необходимо выделить саму традицию обращения к теме Великой Отечественной войны. Всплеск повышенного внимания наблюдается в преддверии юбилеев и годовщин победы. В праздничные даты победа, одержанная советским народом, преподносится торжественно, к ней не перестают апеллировать как к величайшему достижению, успеху, предмету гордости поколений.
Исходя из приведенных выше особенностей исследования, посвященные проблематике величайшего военного противостояния XX в., носят ярко выраженный эмоциональный характер. Авторский стиль изложения призван не только "расцветить" текст, сделать его воспринимаемым, востребованным, он активно формирует эмоциональное отношение к описываемому явлению.
Акцентируя внимание на приоритете коммерчески востребованных исследований, рассчитанных на широкую читательскую аудиторию, необходимо помнить – реакция массового читателя носит именно эмоциональную окраску. В отсутствие четко заданной системы координат нарочито выдержанный авторский стиль ведет к формированию общественного интереса к проблеме, формированию социальных мифов.
Новая глава российской истории пишется сегодня. В условиях методологического плюрализма и разнообразия исследовательских тематик современный историк, в сравнении с предыдущими периодами, имеет массу возможностей для проявления научной активности. Для деятеля науки новой России, как и для историка всех предшествующих этапов российской истории, необычайно актуальной остается задача быть "вне времени".
Примечания
1. Биск И. И. История исторической мысли в Новое время. Учеб. пособие. Иваново, 1983. С. 11.
2. Актуальные теоретические проблемы современной исторической науки: "Круглый стол" в редакции "Вопросов истории" 29 октября 1991 г. // Вопросы истории. 1992. № 8/9. С. 159.
3. Пушкарев Л. Н. Что такое менталитет? // Вопросы истории. 1995. № 3. С. 149.
О. С. Филиппова, преподаватель кафедры управления и права Нижнетагильской государственной социально-педагогической академии
По материалам II Всероссийской научно-практической конференции "Homo legens в прошлом и настоящем", Нижний Тагил, 22–23 апреля 2009 г. Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия. – Нижний Тагил, 2007. – 345 с.