История Елизаветинской Бобровки
Считается, что деревня Бобровка возникла около 1745 года близ Черноисточинского завода – как пункт по заготовке древесного угля и прочих древесных припасов (дров, бревен) для нужд металлургического производства.
Но, как полагает краевед Г. И. Чайко, как таковой деревни еще не было, стояли только рабочие казармы, да охотничьи заимки, т. е. народ здесь постоянно не проживал. Земли эти считались арендованными государством у "вагуличей". Вогулы платили государству налы (ясак). Собственно говоря, земли от горы Острой, Черноисточинский завод, деревня Бобровка и Тагильский завод принадлежали Якову Савину. Клан Савиных был достаточно мощным. Охотники и рудознатцы практически сразу приняли христианство, крестились. Но Демидовы, пришедшие на Урал на птичьих правах, не гнушались "рейдерскими" захватами.
30 июня 1721 года в челобитной В. Н. Татищеву ясашный новокрещенный вагулетин Яков Савин из Тагильской деревни, да Романовской слободы крестьянин Иван Трифанов, Тихон Троицын, Матвей Диевых доносят: "…От него же Демидова, учинены заставы, куды мы ходили промышлять бобров на ясак в казну Великого Государя, а именно, по Тагилу и по Черной речке. И они нас Бобров промышлять не пускати, промышленничьих собак прибили, и от того мы пришли в конечную скудность, и ясаку платить стало нечем"... Так Акинфий Никитич "отблагодарил" Я. Савина, открывшего ему богатство горы Высокой.
С течением времени значение Бобровки росло, так как именно здесь находилась середина пути, по которому из Нижнего Тагила на Висимские заводы возили металлургическую заготовку. От прежнего времени местный фольклор сохранил интересные названия: Красные ворота (как раз середина пути), Клины, Уралы, Баскарка, Ржавчик…
В 1816 году в деревне проживало четыре семейства: Кузнецовых, Гуновых, Камешковых, Зубковых, всего 30 человек – 18 мужчин и 12 женщин. В конце 20-х годов 19-го века состоялся перевод кортомных земель вогуличей в разряд государственных казенных земель. После этого Демидовы решаются перевести значительное количество крестьян из Малороссии для обеспечения вспомогательных заводских работ. Так возникают села Николо-Павловское (Шайтанка), Елизаветенское (Бобровка) и другие.
Переводя крестьян, Демидовы надеялись увеличить площади пахотных земель и тем самым ликвидировать недостатки продовольствия, кроме того, решался вопрос создания православных приходов. Ввиду того, что прежний костяк населения был кержацким, то и церквей не строилось, и это беспокоило епархию. А царское правительство решало вопрос аграрного перенаселения Малороссии. Так кто же был привезен Демидовыми на земли Урала? Это, в основном, крепостные крестьяне наследников последнего гетмана Украины Кирилла Разумовского, фаворита императрицы Елизаветы Петровы.
Все крестьяне были приглашены из одной Шептаковской вотчины Новгород-Северского уезда Черниговской губернии в 1834 году. Сейчас мы машинально всех называем хохлами, или украинцами, но такой национальности, как украинец, нет. Есть галичане, хохлы и малороссы. Малороссы, или жители пограничных территорий Российской империи, и именовались украинцами (украинцами именовали себя и жители Краснопольского острога). Разговаривали они на суржике – южнорусском диалекте.
Посмотрим, какие же фамилии прибыли в деревню Бобровка, перед этим напомнив читателю, что Малороссия, как и Белоруссия, Смоленские земли, являлась составной частью Великого Княжества Литовского, Русского и Жмудского. Столицей данного государство был город Вильно (сейчас Вильнюс), великокняжеской резиденцией – Троки (сейчас Тракай), делопроизводство велось на русском языке. Жители данного государства и были литовцами, или литваками – литвинами (собственно говоря, современные литовцы именовались "жмудь"). В этом нет ничего зазорного, потому что бабушкой Ивана Грозного была Софья, дочь князя Витовта.
Село Елизаветенское (Бобровка)
Естественно, что большинство русских из-под Чернигова носило фамилию Литвяк, были еще Кулаки, Пунтусы, Неруши, Ковали, Казарцы, Шарые, Струки, Сарамки. Правда, были и уменьшительно-ласкательные южнорусские фамилии: Купренки, Макаёнки, Чайки, Пореленки, Димеденки, Янченки, Бобшка. Были русские Курочкины, Юдины, Савитские, Раки (но опять же Юдины имели еврейские корни, Савитские – польские). Такая вот у нас раздольная на фамилии Матушка-Россия.
Переселенцы, которых местные кержаки и туляки именовали хохлами, от последних себя отделяли, хотя некоторое количество их, несомненно, было. Путь занял несколько месяцев, "пятки растрескались, а в них клопы завелись". Для переселенцев вятские плотники срубили типовые дома, правда, в начале часть населения жила в заводских казармах.
В целом переселенцы достаточно органично вписались в жизнь демидовских заводов, что еще раз свидетельствует, что переселенцы были русскими. В "Краткой истории Нижнетагильских заводов", подготовленной к приезду Цесаревича в 1837 году, говорилось: "Климат здесь здоровый, мужчины высоки ростом, крепки сложением и в обращении с посторонними вежливы; женщины трудолюбивы и имеют большое попечение о чистоте и опрятности в домах". Довольна была и православная церковь, так как число прихожан резко увеличилось: теперь на Черноисточинском, Висимо-Шайтанском и Висимо-Уткинском заводах вместе с прилегающими деревнями было более 24 000 православных и лишь 13 000 раскольников.
В рапорте Главной Нижне-Тагильской третьей конторы за июль 1833 года говорится: "Деревня Бобровка в 1807 году была построена из шести домов, и в 1826 и 1827 годах еще построено за счет господский новых домов 20, и самими крестьянами построено 8 домов; и водворены в оной Шептаковской вотчины крестьяне вообще со старожилами употребляются в работах при платинных и золотых приисках и в угольных поставках; для хлебопашества и для травы поблизости оной деревни имеются обширные горевые места, которые остаются по нерадению крестьян свободными и отзываются, якобы недостает им времени из-за работы оным заниматься".
Но благим начинаниям Демидовых, рассчитывавших на формирование культурного земледелия вокруг Тагила, сбыться было не суждено. Все планы спутала "золотая лихорадка". К 1844 году в Бобровке было 58 дворов, в которых проживали 166 мужчин и чуть больше женщин. Из них 73 человека трудились на золото-платиновых приисках. Прочие, не блещущие здоровьем, в том числе и женщины, трудились на выделке древесного угля, прочих сил едва хватало на покос и огороды, пахотой уже никто не занимался. Уже в 1827-1828 гг. на Мартьяновском прииске было добыто 25,5 пуда платины, на Марьяновском-2 только за июнь 1829 года намыто 2 пуда платины, в том числе 150 самородков. На Сухом – 25,5 пуда, на Пулковском – 27 пудов.
Добыча золота и платины расширялась год от года. В 1844 году на Авроринском, Иосифовском, Надеждинском, Павло-Анатольском, Рублевском, Студено-Ключевском, Цесарско-Александровском, Вилюйском, Шиловско-Бортневском, Казанцевском, Фотеевском было намыто за год около 100 пудов платины из золотого песка. В 1901-1906 годах было построено 15 паровых промывочных фабрик-американок. С 1908-1915 годов в строй было введено 7 мощных драг, дававших от 6 до 17 пудов платины за сезон. Несмотря на то, что после реформы 1861 года Демидовы обязаны были наделять своих рабочих землями, и была разрешена добыча полезных ископаемых частным лицам, этого сделано не было.
Демидовы и здесь показали свой жлобский характер, вели настоящую войну против старателей, нанимая бандитов и вызывая отряды ингушей. Старательские строения уничтожались, взымались штрафы и разные поборы, за добычу заводоуправление заставляло покупать талоны стоимостью 16 рублей в сутки.
Собственно, борьба латифундистов Демидовых и приисковых рабочих мало чем отличалось от той, которую мы видели в американских боевиках о Диком Западе.
Но Бобровка вошла в мировую историю не только благодаря золотодобыче. В 1855 году, работая на Выйском заводе, профессор Нильс Норденшельд осмотрел и Нижне-Тагильские, где обнаружил минерал демантоид (алмазоподобный). В 1874 году у нашей Бобровки появился клон – река Бобровка у села Полдневского близ Сысерти. Тут демантоиды начали добывать для огранки. В 1877 году на Сибирско-Уральской промышленной выставке в Екатеринбурге и Всемирной выставке в Париже в1889 году демантоиды блеснули во всем великолепии русской красоты. В 1893 году Главное управление Нижне-Тагильских заводов открыло промышленное добычу демантоидов и в Бобровке-Елизаветинской. Работало до 32 артелей, все население села, от мала до велика, искало солнечный желтовато-зеленый камень. Но с началом Первой мировой войны и уходом большинства мужчин в армию добыча прекратилась.
Когда-то в начале поисков встречались настоящие гиганты-демантоиды. В 1908 году старейший добытчик Елизаветинского Я. А. Камешков нашел 30-граммовый (150 каратов) камень в русле реки Большая Бобровка, а обычный камень весит 1,5-2 карата.
В честь Бобровки назван еще один самородистый минерал, железный никель "Бобровкит", ныне именуемый "Аварцит".
Какие же зарплаты получали рабочие в середине 19-го века? Рабочих дней в году было 240, мастера получали от 175 до 300 рублей в год, листовой рабочий – 55 рублей, сторож – 50 рублей и 18 пудов ржаной муки. Мука стоила от 1 рубля 20 копеек в 1815 году до 1 рубля 86 копеек в 1836 году. Заводчики покупали до 300 тысяч пудов хлеба в год. Как важный элемент питания, с 1806 года начали культивировать разведение картофеля.
Число жителей Бобровки неуклонно росло, если в 1865 году тут проживало 237 мужчин и 271 женщина, то в 1894 году – 330 мужчин и 350 женщин, в 1920-м, соответственно, 557 и 600.
В 1890 году деревню Бобровка переименовали в село Елизаветинское, была построена деревянная Пророко-Иллиинская церковь, в 1930 году переоборудованная в клуб. В 1905-м был заложен новый каменный храм, освященный в 1918 году (один из последних на Урале). Сейчас ведутся работы по его восстановлению. А значит, и жизнь в Елизаветинской Бобровке продолжается.
Сергей ПУДОВКИН
Литература: Газета "Тагильский вариант" №7(190) от 26.02.2015.