Археолог Старков
В мировой исторической науке Вадим Федорович Старков известен как исследователь Арктики – более тридцати лет он посвятил археологическому изучению архипелага Шпицберген, обосновав и доказав факт, что именно русские поморы явились первооткрывателями этой части арктической зоны, где вели активный зверобойный промысел. Он – автор 224 научных публикаций, в том числе 16 монографий. Детские и юношеские годы Вадима Федоровича прошли в Нижнем Тагиле, свой родной город и своих наставников Вадим Федорович вспоминает с неизменной теплотой. В своем напряженном графике экспедиций и научных командировок ученый всегда находит возможность заехать в Тагил, повстречаться с родными, побывать в любимом Нижнетагильском музее, где трудятся брат и племянник, узнать городские и музейные новости. Вадим Федорович внес свой большой вклад в археологическое исследование тагильского края, ведь его кандидатская диссертация была посвящена позднему неолиту лесного Зауралья (1970 год). Доктор наук, известный исследователь Арктики Старков поделился воспоминаниями о родном городе.
– Нижний Тагил – мой родной город. Хотя я и родился в 1936 году в Нижних Серьгах, но это был временный выезд нашей семьи, и через два года после моего рождения мы снова вернулись сюда.
Говоря о нашей семье, нельзя не вспомнить, что мой дед Еремей Иванович Гаёв был известен в Тагиле. Более 55 лет он проработал на металлургическом заводе, удостоился звания "Герой труда". О своей жизни он написал в небольшой книге "Рассказ рабочего". Улица Пограничная, где прошла большая часть его жизни, теперь носит имя Гаёва, а на его доме была установлена памятная доска.
В Нижнем Тагиле прошли мое детство и юность. После окончания седьмого класса я поступил в горно-металлургический техникум (ныне колледж). Именно здесь с особой силой ощутил, что моим истинным призванием является история, а точнее – археология. Это чувство пришло ко мне раньше, когда учился еще в пятом классе. Тогда я прочитал книгу о так называемом "Розетском камне" - археологической находке в Египте, которая позволила расшифровать древнеегипетские иероглифы - и мне стало ясно: лучше археологии нет ничего.
Большую роль в формировании меня как историка сыграл Павел Карпович Шиленко, преподаватель горно-металлургического техникума. Именно его уроки окончательно убедили меня в том, что история – моя наука. Он постоянно находил время для наших частых бесед не только об истории, но и о поэзии, которой я тогда также увлекался. В далеком 1954 году я так написал об этом в одном из своих стихотворений:
Ты сможешь ли меня простить –
Поэзии младого брата, –
Что смею я благодарить
Тебя за то, что ты когда-то
Так много сделал для меня?
Изволь – благодарю тебя.
Я помню наши вечера,
Когда, укрывшися от мира,
Готовы были до утра
Сидеть втроем с болтливой лирой.
О, как ты дружески внимал
Моим ребяческим причудам.
Смотрел, читал и поправлял,
Хвалил, ругал, черкал, покуда…
Мое стремление заниматься исторической наукой выразилось в том, что сразу после службы в армии, не заезжая домой, я поехал в Москву, чтобы поступить на исторический факультет Московского государственного университета. В 1964 году по окончании МГУ я должен был остаться в аспирантуре на кафедре археологии, но жизнь сложилась так, что был вынужден временно уехать в Нижний Тагил, где до 1966 года проработал в горно-металлургическом техникуме преподавателем истории.
В это время я также не расставался с любимой наукой. В техникуме организовал археологический кружок, который летом преобразовывался в экспедицию, и совершал научные исследования на территории Среднего и Северного Урала. За эти годы были проведены разведки по рекам Тагил, Сосьва, Вагиль, Тавда, а также на Кокшаровском, Юрьинском и Маршининском озерах. Там было открыто шесть новых археологических памятников, на некоторых из них проведены частичные раскопки.
Особенно интересные результаты были получены при раскопках Кокшаровского поселения, в центре которого возвышался курган высотой три метра. В древности это была культовая площадка. Раскопки, проходившие там в течение двух лет, дали большой и очень интересный научный материал – более 10 тысяч предметов, среди которых остатки керамической посуды и различные изделия из камня: наконечники стрел, ножи, топоры, скребки и другие предметы, которые датируются IV-III тысячелетием до нашей эры.
В 1966 году материалы деятельности кружка были представлены на выставке ВДНХ СССР. По решению Главного комитета ВДНХ кружок был награжден бронзовой медалью.
Работы археологического кружка НТГМТ нашли свое отражение в многочисленных научных статьях и монографиях, посвященных археологии Урала. Впоследствии этот материал был использован мной при написании кандидатской диссертации.
В 1975 году я вернулся в МГУ в качестве аспиранта на кафедре археологии. Во время аспирантской деятельности мои посещения Тагила и его окрестностей не прекращались. Да иначе и быть не могло, поскольку тема моей диссертации – "Поздний неолит лесного Зауралья" – была напрямую связана с окрестностями нашего города, где расположены многочисленные памятники этого археологического периода. Среди них Горбуновский торфяник, Полуденка, Кокшарово и другие. Вскоре после защиты кандидатской диссертации меня пригласили на работу в Институт археологии Российской Академии наук.
Интересно, что это приглашение было связано с работами на севере Сибири, вблизи Урала, в низовьях реки Таз. Оно было сделано директором Института археологии академиком Б.А. Рыбаковым, который сказал мне: "Я знаю, что вы должны остаться работать на кафедре археологии МГУ, но если вы согласитесь с моим предложением, то будете сотрудником нашего института". Речь шла о просьбе Института Арктики и Антарктики из Ленинграда дать специалиста–археолога для проведения раскопок Мангазеи – русского города XVI-XVII вв. Я согласился, не думая, поскольку раскопки на территории Арктики были моей давней мечтой. Через неделю после отъезда получил письмо, что являюсь сотрудником Института археологии РАН.
Мое возвращение в Москву не изменило отношений с уральской археологией и непосредственно с Нижним Тагилом. До 1980 года основной темой моих исследований оставался каменный век Урала и Западной Сибири. Особенно интересными были работы на Горбуновском торфянике.
Наши раскопки памятников периода неолита–ранней бронзы были продолжением многолетних исследований, которые проводились там с начала ХХ века. Особый интерес представляет изучение деревянных настилов внутри торфяных отложений, начало которых связано с раскопками Д. Н. Эдинга (1926-1939 гг.). В 1978-80 гг. эти раскопки были продолжены экспедицией Института археологии РАН под моим руководством. Помощь в проведении этих работ была оказана Нижнетагильским краеведческим музеем и горно-металлургическим техникумом.
Раскопки дали исключительно интересный научный материал. Была вскрыта часть деревянной слани, которая проходила по кромке старого заторфованного берега и соединяла выложенные из тесаного дерева культовые площадки периода ранней бронзы (II тыс. до н.э.). Особенно хорошо сохранилась одна из таких площадок, раскопанная в 1978 году. Она была выложена из толстых досок, а по ее контуру было поставлено пять столбов, на которые ставились деревянные жертвенные сосуды в виде животных и птиц. В центре площадки возвышался столб диаметром 12 см, на котором в древности стоял деревянный человекообразный идол.
Все эти предметы в настоящее время находятся в экспозиции Нижнетагильского историко-краеведческого музея и ждут, когда там появится отдельный зал, посвященный Горбуновскому торфянику с реконструкцией культовой площадки.
Братья Старковы
Вот уже почти сорок лет я проживаю в Москве, по роду своей деятельности бывал во многих странах и городах. Но Нижний Тагил занимает своё большое и очень прочное место в моей душе.
Подготовила Ольга ХАЛЯЕВА.
Литература: Газета "Тагильский вариант", №14(63) от 19.04.2012.