"Умирать никому не хотелось"

Из записок П.И. Гилева

    Жители села Илим слыхом не слыхивали о том, что местные лесники и охотники потайными тропками провели из Екатеринбурга в Чусовой четыре эскадрона хорошо вооруженных казаков. Появление в селе небольшого отряда белых застало илимцев врасплох, чем казаки и воспользовались, захватив списки участников красных отрядов: Илимского, Сулемского, Волеговского, Романовского - и тут же учинили расправу. Одиннадцать человек расстреляли, несколько посадили под стражу до суда, кто-то успел скрыться.

    Услышав о расправе, жители соседнего Сулема сообщили о ней в Висим командиру красного отряда Михаилу Баклыкову (в отряде насчитывалось более 200 человек). А той порой несколько казаков приехали и в Сулем, приказали жителям собраться, чтобы прослушать важное сообщение. Решалась судьба 27 солдат, бывших в "красном" списке и готовившихся к борьбе с белоказаками. Мирное население отстояло земляков от наказания. Сулемских солдат помиловали с одним условием - все перейдут на сторону белых.

    Перешли, организовали свой отряд. Главой его на общем собрании выбрали сорокалетнего Филарета Демидовича Гилева, который имел четыре класса образования, служил Поручиком в царской армии и участвовал в первой мировой войне.

    Не успели белоказаки уехать на станцию Илим, как из Висима под командованием Баклыкова подоспели красные. Освободили из-под ареста сулемских и илимских мужиков, но не задержались. Они - в Висим, а со станции Илим - опять белые: привезли винтовки, боеприпасы для вновь созданных отрядов, дали инструкции, как действовать против Первого Сибирского стрелкового полка под командованием Шаронова, который шел вверх по Чусовой.

    Первый Сибирский стрелковый полк стремился в сжатые сроки зайти в тыл белым и отрезать участок железной дороги Чусовой-Екатеринбург, имевший большое военное значение в 1918 году. Полк был хорошо вооружен, и силы его росли с каждым днем: он пополнялся за счет маленьких отрядов, сформированных в небольших населенных пунктах..

    Несмотря на силу и военную технику Шароновского полка, сулемский отряд белых под руководством Ф.Д. Гилева решил дать бой и задержать шароновцев, шедших на соединение с другими отрядами красногвардейцев.

    Устроили на мосту завал из бревен и камней, перевязали мочальным барочным канатом перила, отвели в густой лес невдалеке лошадей, а сами укрылись в гребнях скалы. На душе у всех было неспокойно, чувствовали: долго не выстоять. Умирать никому не хотелось, но приходилось выполнять приказ командира, и самолюбие орало верх, никто не хотел показаться трусом перед земляками.

    Несколько часов просидели в засаде, прежде чем показалась разведка. Три кавалериста рысью спустились с горы, и едва въехали на мост, раздалась команда: "Пли!" Один разведчик был убит, двое ранены: пленного (второй раненый прыгнул в реку Сулем и спасался вплавь) под конвоем Полинария Гилева отправили в волость для допроса.

    После первой подоспела и вторая разведка. Сулемские белогвардейцы, не дожидаясь приближения группы, открыли по ним огонь. Двое были убиты, остальные повернули лошадей.

    На душе сидевших в засаде становилось все тревожнее, каждый чувствовал, что ни за что убили троих и ранили двух человек. Чувствовали и все же ждали главные силы полка.

    Шароновцы развернулись в боевую линию по берегам Чусовой и Сулема, поставили на огневые точки пушки и пулеметы, начали обстрел деревни. Белогвардейцы отвечали дружными залпами из укрытий, но когда заметили, что их окружают, в спешке теряя патроны, отступили.

    Не встретив большого сопротивления, отряд Шаронова вошел в Сулем. Полинарий Николаевич, который уже свел по назначению пленного, видел, как красные приближались к деревне. Отступать было некуда. Молодой, неопытный парень с испуга спрятался в подвале, позабыв расседлать лошадь. Красногвардейцы заходили в каждый дом, искали белых. Увидев во дворе запаренную да еще оседланную лошадь, решили особенно тщательно обыскать дом. Обнаруженный вскоре Полинарий выйти из укрытия отказался и был заколот штыками.

    В лучшем доме, у Михаила Абрамовича Гилева, расположился военный штаб, в нем устроили суд над виновными и сочувствующими белым. Многие сулемские мужики получили наказание через порку нагайкой по спине. 35 из тех, кто не успел укрыться в лесах, на дальних покосах, Шаронов мобилизовал, в обоз и кавалерию взяли 40 лошадей.

    Установив советскую власть в Сулеме и Илиме, полк двинулся в сторону Шайтанки (село Чусовое) и Старой Утки, именно здесь сосредоточились большие силы с обеих сторон. Но красные полки, которые должны были помочь шароновцам, не смогли пробиться по железной дороге из Лысьвы и Чусового. Они сами были в трудном положении: белочехи теснили их по всем направлениям.

    Целый день с переменным успехом длился бой, к вечеру красные начали отступать, белая кавалерия преследовала их, не давая объединиться для контрудара. Часть мелких групп двигалась к Висиму, где были сильны красные отряды и существовала еще советская власть. Из Сулема вместе с отступающими солдатами уехал Максим Яковлевич Попов, одним из первых перешедший на сторону Красной Армии.

 

Доклад, похожий на ультиматум

    Делегаты первой партийной конференции коммунистов Сводной Уральской дивизии требовали расследовать причины сдачи белым Нижнего Тагила. Но начальник политотдела В.М. Мулин предложил снять вопрос с обсуждения как "относящийся к прерогативе высшего командования".

    Ни начальник дивизии М. В. Васильев, ни военком С. В. Мрачковский участия в конференции не приняли, отсиделись в поезде штаба на станции Бисер, сославшись на загруженность делами. Не потому ли они оказались так "загружены", что неизбежно пришлось бы держать ответ за сдачу Нижнего Тагила. Мрачкокский был военкомом 2-й Уральской дивизии и вместе с ее начальником Р.П. Эйдеманом был ответствен за сдачу города белочехам. А командир бригады М.В. Васильев не поддержал левого фланга защитников, его не беспокоило, что боевая связь с частями 2-й Уральской дивизии отсутствовала.

    О неизбежной сдаче Тагила из-за отсутствия резервов командарм Р.И. Берзин и военный совет Третьей армии сообщали Главкому Восточного фронта и шефствующему над армией Петрограду неоднократно. Но все резервы осенью 1918 года были направлены на Южный фронт, он был главным.

    Другое дело, могли ли войска 2-й и 1-й Уральских дивизий, защищавших Нижний Тагил, наличными силами удержать город еще несколько недель?

    После глубокого анализа военной обстановки на фронте Третьей армии и хода боевых действий на Тагильском направлении во второй половине сентября и первой декаде октября 1918 года мы склонны ответить на этот вопрос положительно.

    С нашей точки зрения, причины сдачи Тагила кроются в нездоровом соревновании вместо товарищеской взаимопомощи и взаимовыручки между начальниками 1-й и 2-й Уральских дивизий Г.И. Овчинниковым и Р.П. Эйдеманом, а также командирами первых бригад Макаром Васильевым и Жаном Зонбергом. Этот недостаток свойственен людям, которые при нередко хороших командирских качествах все же позволяет себе радоваться, что неудача посетила соседа, а не его. Пусть сосед сам выходит из тяжелого положения, я сберегу свои силы. Бойцы оценят это положительно: заботится наш командир о своих "детях".

    Итак, личный момент, тщеславие, подыгрывание солдатам вместо сурового требования от них выполнения воинского долга.

    Начдив Овчинников, будучи на второстепенном Алапаевском направлении, был недоволен тем, что его дивизия не играет главной роли. Он хотел занимать самостоятельный и главный боевой участок на Тагильском направлении. Его соображения имели под собой солидную основу: все части первой дивизии были бы вовлечены в активную боевую деятельность при обороне Тагила. Командование Третьей армии с ним не соглашалось: не было причин для отстранения Эйдемана. На совещании военсовета в Нижнем Тагиле 24 сентября, на которое приезжали Берзин и Лашевич, вновь было признано целесообразным оставить присланные на этот участок 4-й Уральский и 1-й Камышловский полки в оперативном подчинении командующего Зонберга, а оперативные приказы частям Тагильского фронтового участка отдавать за двумя подписями начдивов Эйдемана и Овчинникова.

    Такое решение не устраивало Овчинникова, хотя он получил возможность влиять на боевую деятельность дивизии. Он пишет командарму новый обстоятельный доклад, который заканчивает едва ли не ультиматумом: "Если вы свое распоряжение оставите в силе, я слагаю с себя ответственность и впредь работать не могу".

    При этом Овчинников не мог удержаться, чтобы не назвать части 2-й Уральской дивизии "не весьма высокого качества", такого же пренебрежительного мнения он был в отношении начальника 2-й дивизии Эйдемана и особенно командира первой бригады Зонберга.

    Поскольку среди частей 2-й Уральской дивизии Горный и Первый Рабоче-Крестьянский полки обладали высокими боевыми качествами и надежностью, а Эйдемана командарм Берзин считал одним из лучших начальников дивизий, на предложение Овчинникова он ответил отрицательно и решил заменить "недовольного" М.В. Васильевым (это и произошло, но уже после сдачи Тагила и слияния дивизий).

    Овчинников принялся выжидать изменения обстановки. Его настроение не могло не передаться комбригу 1 М. В. Васильеву, находившемуся с частями в районе Нижней и верхней Салды. Предаваясь отдыху, они совершенно не заботились об обеспечении левого фланга действующей 2-й Уральской дивизии, части которой в эти дни буквально обливались кровью, неся большие потери. В образовавшуюся между дивизиями "щель" просочился целый батальон противника с артиллерийскими орудиями и занял разъезд Раздельный Пост, что вызвало панику в частях, оборонявших Нижний Тагил на правом фланге, и послужило причиной сдачи города белочехам.

    Промедлил и Зонберг. После ухода с фронта в Лаю 20 сентября второй бригады и образовавшегося между дивизиями разрыва он был обязан надежно обеспечить оборону Салдинского тракта и станции Сан-Донато. Но только вечером третьего октября отдал приказ о создании нового боевого участка организации соответствующей кавалерийской разведки. Если бы эти мероприятия были проведены на несколько дней раньше, батальон белогвардейцев не смог бы проникнуть до станции Сан-Донато. Однако в распоряжении Зонберга не было резерва, и этим скорее всего объясняется медлительность.

    4 октября 1918 года белые прорвались в Нижний Тагил.

 

В разведку на паровозе

   Успешное наступление Красной Армии, перерезавшей железную дорогу в районе Нейво-Рудянки и освободившей Екатеринбург 13 июля 1919 года, вынудило белых бежать из Нижнего Тагила.

    Части Красной Армии находились в Кушве, на станции Гороблагодатская. Для выяснения обстановки в Тагиле Кизеловский полк бригады Васильева 16 июля организовал разведку. На единственном оставшемся паровозе серии О (“овечка”) № 1317 машинист Михаил Петрович Ильин с паровозной бригадой и красноармейцы, вооруженные пулеметами, проскочили узловую станцию Сан-Донато и первыми ворвались в Нижний Тагил. А после продолжили разведку в сторону Екатеринбурга. По результатам этого рейда 18 июля 22-й Кизеловский полк вошел в город.

   М.П. Ильину большевики доверяли. Член партии с 1915 года, он еще до революции вел агитационную работу, и его квартира - дом № 3 по улице Карла Маркса за железнодорожными тупиками- была конспиративным пунктом, куда поступала и откуда распространялась нелегальная политическая литература. Путь к партии определила для Михаила Петровича гибель брата: в 1907 году в пермской тюрьме был расстрелян связной Уральского комитета РСДРП Дмитрий Ильин.

   Как активного борца за дело большевиков знали М.П. Ильина и товарищи-железнодорожники. Во время отступления частей Красной Армии он исполнял обязанности помощника начальника депо станции Нижний Тагил. А через несколько дней после разведки на паровозе и окончательного освобождения города от белых коммунисты станции избирают его председателем своего ревкома. В это трудное, сложное время Михаил Петрович возглавил работу по восстановлению транспорта.

   Острая политическая борьба, развернувшаяся в только что освобожденном Тагиле, в условиях, когда значительная часть большевиков находилась еще на фронте, привела к временной победе меньшевиков, которые захватили власть в городе. М.П. Ильин был освобожден от обязанностей председателя ревкома на станции, но остался его заместителем и активно участвовал в борьбе с меньшевиками в народном хозяйстве. В том же 1919 году Михаила Петровича избрали в совет Общества потребителей - для проверки и ревизии деятельности этого общества, возглавляемого меньшевиком А. Китиным. В делах очень скоро был наведен порядок. В ревизионной комиссии потребительского общества М.П. Ильин был до конца своей жизни. А еще он остался верен своей профессии: вплоть до 1939 года работал машинистом паровоза, водил товарные составы и пассажирские поезда.

А. ИЛЬИН.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 28.07.1989.

 

Почему обелиски безымянны?

   Семьдесят лет назад во второй половине сентября 1918 года под Нижним Тагилом, как сообщалось, “разыг-ралось сражение, подобного которому не знала наша армия”. Защитникам города Председатель ВЦИК Я.М. Свердлов прислал приветственную телеграмму. В память о тяжелых и героических днях гражданской войны на тагильской земле установлены монументы и обелиски. К сожалению, все они безымянны...

   Бурные события Великой Отечественной войны оттеснили от нас время гражданской. И порой мы соглашаемся с мыслью, что имена павших, как чаще всего пишем на обелиске, “за власть Советов”, восстановить невозможно. Однако это не так.

   Значительную роль в боях за Нижний Тагил сыграли в те далекие дни Камышловский и 4-й Уральский полки, сформированные из рабочих и крестьян Ирбитского, Камышловского и Шадринского уездов. А там, оказывается, знают и помнят имена своих земляков, отдавших жизнь в защиту революции, в том числе и тех, кто погиб в боях за Нижний Тагил.

   В истории Урала не так много случаев, когда мужчины всего селя или поселка полностью уходили сражаться за Советы (чаще всего происходил раскол на два лагеря - это неизбежность гражданской войны). В небольшом Артемовском районе отмечается два таких случая.

   Небольшая деревенька Налимово, где ныне действует отделение Шогринского совхоза и принимаются немалые усилия выскочить из разряда “неперспективных”, в 1918 году дала Красной Армии 121 добровольца. Все они отдельной ротой влились в 4-й Уральский полк. 17 налимовцев погибли в огне гражданской, девять из них - в боях за Нижний Тагил.

   Когда 22 сентября 1918 года белогвардейцы захватили станцию Нижний Тагил и отрезали пути отхода войскам Егоршинской группировки, 4-й Уральский и Камышловский полки получили приказ об освобождении станции. Им придали батарею Л. А. Колотилова (позднее Герой Советского Союза, генерал-майор).

   Ранним сентябрьским утром к станции подходил железнодорожный состав. Не доезжая до семафора, выгрузили орудия.

   - По сигналу бей по станции! - приказал Колотилову комполка.

   Белогвардейца не обратили внимания на медленно вкатывающийся на станцию состав. Разом открылись двери вагонов. Пулеметный огонь обрушился на врага. В это же время батарейцы ударили из орудий. Яростно отстреливаясь, враги отступили. Но неожиданно белые открыли артиллерийский огонь. Один из снарядов попал в пулеметный расчет. Так погибли двое молодых налимовцев, Иван Трофимович Налимов и Степан Лукич Устьянцев. Тут же прямым попаданием снаряда убит Селивестр Григорьевич Налимов. Всем троим было лишь по двадцать лет!

   Назовем и остальные шесть имен налимовцев, павших в боях за Тагил: Прокопий Андреевич, Степан Андреевич, Андриан Иванович, Павел Григорьевич Налимовы и Андрей Федорович с Уваром Трофимовичем Устьянцевы. Видимо, это случилось, когда их полк вместе с Камышловским отражал натиск белых при отходе из города.

   Родиной Камышловсхого полка, где он окончательно сформировался, является поселок Красногвардейский, бывший Ирбитский металло-прокатный завод. Около семисот его рабочих и крестьян прилежащих сел стали бойцами полка. За оружие взялись все мужчины, способные им владеть. Даже завод остановили. Сто двадцать жителей поселка пали на полях сражений граждан-ской войны. Двадцать один из них - в Нижнем Тагиле.

   В тот же день, 22 сентября, несколько рот этого пол-ка одновременно с 4-м Уральским осуществляли наступление от станции Сан-Донато в сторону Гальянки и деревни Горбуново. Их энергичный натиск и решил исход. В этом бою геройски погиб бывший балтийский матрос, комиссар из отряда П. Хохрякова, рабочий Ирбитского металлопрокатного завода Павел Петрович Пузанов. Смертельно раненный, он врукопашную отбивался от врагов, пока были силы. Похоронили его на центральной площади Нижнего Тагила у памятника жертвам революции (ныне не существующего - ред.).

   В том же бою пал и командир первой роты, бывший черноморский матрос Александр Гаврилович Пузанов - “храбрый Санчик”, как любовно его называли в поселке и в полку. О его смерти писал П.П. Бажов книге “Формирование на ходу”. Там упоминается и о гибели каптенармуса Гусева. Это - рядовой Григорий Григорьевич Гусев. Электронная версия historyntagil.ru. В областном партийном архиве хранятся списки первых комсомольцев поселка, погибших на фронтах гражданской войны. Среди них имя члена РКСМ с 1917 года Ивана Александровича Панова - и его смерть настигла в Нижнем Тагиле.

   В документах музея, недавно открытого в Красногвардейском, есть имена земляков, погибших в боях под деревней Горбуново. Это Михаил Александрович Грошев, Евгений Львович Журавлев. Михаил Ефимович Клюкни. Сергей Григорьевич Плишкин, Павел Вавилович Якушев.

   Пусть настоящая статья будет полностью мемориальной. А потому назовем и остальных добровольцев из заводского поселка, погибших, защищая наш город.

   Вот они, их имена: командир взвода Кузьма Никифорович Новоселов, пулеметчики: Семен Петрович Дрягилев, Петр Иванович Панов, Иван Васильевич Терентьев, рядовые Павел Ефимович Камельков, Павел Алексеевич Коробкин, Лаврентий Иванович Никонов, Михаил Иванович Новоселов, Иван Яковлевич Пепелев, Иван Иванович Черепанов, Николай Михайлович Шаров. И самый молодой среди них - рядовой 3-й роты Иван Петрович Кононов, которому было всего 17 лет.

   Небольшой заведской поселок Красногвардейский и совсем крохотная деревенька Налимово все семьдесят прошедших лет считают Нижний Тагил своим. Тридцать их жителей, названных выше поименно, остались навечно в его земле. И еще с тех самых пор ездят красногвардейцы и налимовцы сюда поклониться родным могилам, ставшими... безымянными....

А. БРЫЛИН.

Главная страница