Сивый мерин Геббельс
(Фрагменты из книги "Стальные мускулы Тагила")
6 мая 1942 года на футбольном поле ленинградского стадиона "Динамо" состоялось встреча команды динамовских мастеров и сборной Ленинградского военного гарнизона. По внутреннему фантасмагорическому содержанию матч был уникален: команды, играя друг против друга, тем самым бились против общего врага. Конечно же, фашисты знали об этой игре в уже осажденном ими городе: радиорепортаж с поля велся на русском и немецком языках. Его могли слышать все желающие - и в городе, и на передовых позициях. Реакция немцев было конкретной: снаряды рвались возле стадиона, а едва закончился матч, в небе появились вражеские бомбардировщики. Лишь чудом никто из футболистов и зрителей не пострадал.
Композитор-блокадник Дмитрий Шостакович писал: "Футбол в полумертвом городе. Он воспринимался как вызов судьбе, брошенный легендарными героями. Он рождал радость, ощущение силы и прочности. Он давал нам всем самое нужное, самое необходимое в те минуты - новую порцию веры".
Конечно, этот матч вписан золотыми буквами в историю мирового спорта, и дело тут не в забитых голах. Проходили в послеблокадном Ленинграде и менее знаменитые соревнования...
Команда лыжников Нижнего Тагила. Фото 40-х годов
Вспоминает Геннадий Николаевич Новожилов:
- Только наши ленинградскую блокаду прорвали, решили лыжные соревнования устроить. Надо же немцам показать, что жив город. В Ленинграде всех крыс переели, говорил Геббельс. Поэтому, когда нашу команду лыжников отправляли в путь, нам нагрузили полные рюкзаки еды - ой-ой-ой! Мне достался американский фарш двухкилограммовый - банок четырнадцать, никак не меньше! Еле доехали. Город весь в руинах. Подбитые танки на заснеженных полях.
С Витей Варенцевым мы приехали на Финляндский вокзал, зашли в военторг. Витя приглядел себе на прилавке орденские колодки - он ведь награжденный был. Стоили они тогда, как сейчас помню, два с половиной рубля. Ладно, решили, завтра зайдем и купим, а сейчас лишь бы до места добраться.
Ленинградцы нас душевно приняли, поселили в лучшей гостинице, где до войны только иностранцы жили. Шикарные апартаменты! Мы - рюкзаки под койку - и в баню! Помыться надо было - нас ведь паровоз тянул. Все в копоти. Взяли белье, вышли на улицу. Видим: дедан ветхий идет. Спросили его, где баня. Он сначала взялся объяснять, потом махнул рукой: пойдемте-ка, я лучше сам покажу, а то пока ходите да спрашиваете, баню и закроют. Вот культура!
Пришли из бани, сразу спать легли. Только задремали, вдруг - писк, визг! Включили свет, видим: огромные крысы из-за наших рюкзаков дерутся. Пришлось вешать наши котомки на гвозди высоко от пола.
На следующий день пошли мы в военторг. Витя купил себе две орденские колодки, а я - две мышеловки. Они тоже по два с половиной рубля были. Подаю я деньги, а продавщица спрашивает: "Вам тоже колодки?" -"Нет, мышеловки".
Ночью мы проснулись от шума. Включили свет. Огромная полуоглушенная крысища скакала по комнате с мышеловкой на голове - маленькая она для такой зверюги оказалась! Кое-как мы поймали крысу, добили ее. Стук в дверь. Горничная спрашивает: "Что за шум, малайки?" Мы ей показали крысу. Женщина смутилась: "Извините, пожалуйста, сейчас все уберем".
На тех соревнованиях мы выступили неудачно, что называется, "не угадали в мазь" - ожидали мороз в 16 градусов, а полил дождь. Сырой край, не Урал...
Американский фарш нам в Ленинграде так и не пригодился - кормили нас, как на убой! Так что обслуге весь фарш раздали - не пойдем же на рынок торговать...
Одним словом, набрехал Геббельс, что в Ленинграде крыс не осталось. Про этого фашиста даже стишок сочинили:
Мерин бледен и рассеян,
Дали мерину расчет.
Сивый мерин не умеет
Лучше врать,
чем Геббельс врет.
После нас в этой гостинице парни из Свердловска жили. Тоже на соревнования приезжали. Один из них оставил в номере новые ботинки. Через год приехал он в Ленинград по командировке. Ради смеха дай, думает, зайду, спрошу, не находили ли они мои ботинки. Поинтересовался, и ему тут же выносят его башмаки. Вот так-то... А в Свердловске хоть в "Центральной", хоть в "Большом Урале" что ни оставь, все пропадет. Мы сразу шли в камеру хранения и сдавали туда ценные вещи. Хотя какие там ценные вещи во время войны...
Когда случалось ездить в Свердловск на соревнования, нас во время войны помещали чаще всего в Дом крестьянина. Не помню, где-то на улице 8 Марта был. Зато хорошо помню, что всегда жрать хотелось. Соберем, бывало, все деньги, пойдем на базар, купим картошки, квашеной капусты, свеклы, и целый таз винегрета нарубим. А потом бежим дистанцию!
Борис ТЕЛКОВ.
Литература: Газета "Горный край" от 29.04.05.