Как спасали сокровища
Шел седьмой год победы Октябрьской социалистической революции, строительства молодого советского государства. Дух революционного романтизма позволял удивительно легко, активно создавать новое, признавая святыни прошлых столетий совершенно чуждыми современности.
Весна 1924 года отмечена в истории Нижнего Тагила событием важным и значительным - открытием городского краеведческого музея. Создавался он силами энтузиастов-любителей, участников общества изучения местного края (ТОИМК), которые все достойные внимания и изучения предметы, обнаруженные при осмотре многочисленных кладовых бывших господских домов, принадлежавших Демидовым, в зданиях Главного Управления и заводских контор, у частных лиц, использовали для построения музейной экспозиции. Должность директора была предложена преподавателю горно-металлургического техникума (в то время реального училища) А.Н. Словцову.
Александр Николаевич удивительно органично вошел в новую должность. Талантливо, основательно, масштабно принялся за дело музейного строительства, интуитивно определяя верные и правильные пути развития. Это был прекрасно образованный человек, с горячим сердцем, неуемной энергией, искренней преданностью своему делу.
Он водился 22 июня (по старому стилю) 1885 года в Невьянске в семье священника. Учился в Екатеринбургском духовном училище, затем в Пермской духовной семинарии, из которой был исключен в 1901 году, в том числе и за участие в занятиях кружка самообразования. Осенью 1906 года А.Н. Словцов поступает в Петербургский университет на физико-математический факультет по группе "астрономия ". В течение пяти лет, помимо учебы и работы в обсерватории, активно участвует в организации социал-демократических кружков среди рабочих.
После окончания университета в1913 году он приезжает в Нижний Тагил, преподает точные науки и через десять лет становится первым директором окружного музея краеведения.
По декрету Совета Народных Комиссаров (1918 г) "Об отделении церкви от государства" церковные религиозные общества не имели права владеть собственностью. Поэтому все церковное имущество объявлялось народным достоянием и переходило в непосредственное заведывание местных Советов. Между горисполкомом и общиной верующих заключался специальный договор, по которому здание церкви со всем имуществом отдавалось в бесплатное пользование религиозных обществ. К тексту договора прилагалась подробная инвентарная опись всех культовых предметов. Община брала на себя обязательства: беречь народное достояние, не использовать здание церкви для политических собраний, для произнесения речей, враждебных советской власти, для распространения антисоветской литературы. Кроме того, за пропажу и порчу переданных предметов налагалась материальная ответственность. Оплата всех текущих расходов по содержанию церковного здания становилась заботой прихожан. А расходы были немалые. В кассовом отчете церковного совета Выйско-Никольской церкви (1928 г) перечислены платежи, которые община произвела в течение одного года: местные налоги, земельная рента, госстрах, благочинные и епархиальные, непредвиденные и мелочные расходы по храму... Всего на сумму 11658 рублей 71 копейка.
Нижнетагильским горисполкомом в пользование общин верующих в течение 1923-1925 годов были переданы следующие здания: Входо-Иерусалимский собор - 410 верующих (1924 г), 108 - в 1928 г, Введенская церковь - 96 человек (1928 г), Свято-Троицкая единоверческая церковь -100 человек (1928 г), Свято-Троицкая часовня - 108 человек (1928 г), в сводке за 1927 г. указана цифра -389 человек, Выйско-Никольская церковь - 205 человек (1928 г), 216 - в 1929 г, Казанская церковь, Александро-Невская церковь, Австрийский старообрядческий храм - 92 человека (1928 г). Списки верующих по церквам ежегодно предоставлялись городским властям.
Кроме того, в исполком регулярно подавались списки священнослужителей, членов Приходского Совета общин. Интересно, что у служителей культа Выйско-Никольской церкви священника И.Н. Фадеева, диакона В. Д. Паникаровского в графе "имущество" сделана запись: "не имеют ничего".
Каждое мероприятие, важное событие в жизни тагильских храмов строго контролировалось и фиксировалось документально. Не менее чем за два дня до события приходские советы церквей должны были запросить письменное разрешение в административном отделе Горсовета на проведение крестных ходов с иконами для молебнов на городском и Выйском прудах, Лисьей горе, на кладбищах. Точно так же осуществлялась подготовка собраний членов общин. 1 апреля 1926 года подобный документ был выдан директору краеведческого музея А.Н. Словцову. Ему разрешалось 2 апреля "вынести труп умершего отца Н.А. Словцова с крестным ходом из третьей Введенской улицы, дом 13, до Сухоложского кладбища". Эти почести полагались ему как штатному протоиерею Введенской церкви.
Входо-Иерусалимский собор в момент разрушения
Власти относились к каждому такому мероприятию настолько внимательно и осторожно, что каждое прошение общин верующих в административный отдел исполкома тут же с грифом "секретно" передавалось в ГПУ.
В соответствии с декретом Совета Народных Комиссаров "О регистрации, приеме на учет и охране памятников искусства и старины..." (1918 г), с "Инструкцией по учету, хранению и передаче религиозного имущества, имеющего историческое, художественное или археологическое значение" ( 1920 г) и циркуляром ВЦИК (1924 г), для улучшения условий хранения часть наиболее ценных предметов передается из тагильских церквей в краеведческий музей. В январе 1924 года из Входо-Иерусалимского собора были изъяты картины "Рождество Христово", "Архангел Михаил", "Блудный сын", "Изображение мужчины преклонных лет" - все в больших золоченых рамах.
В том же году из Введенской церкви поступили монументальные полотна С.Ф. Худоярова " Мадонна со Святым Георгием" и "Мадонна со Святым Роком Себастьяном".
В 1925 году по предложению Уральского областного бюро краеведения А.Н. Словцов создает комиссию по охране памятников природы, старины, искусства и становится ее председателем. Почти все памятники христианского искусства, которыми сейчас гордится художественная коллекция музея-заповедника, сохранились благодаря деятельности этой комиссии. И только поэтому выжили в годы воинствующего атеизма.
А.Н. Словцов был прирожденным собирателем древностей. За ценными экспонатами он сам выезжал в Верхотурье, село Петропавловское и многие другие города и селения округа.
В 1929 году, в целях атеистического просвещения трудящихся, для наглядного разоблачения легенды о нетленности святых тел, в верхотурском Николаевском монастыре в очередной раз происходило вскрытие мощей особо почитаемого на Урале Симеона Верхотурского. Процесс вскрытия проходил под звуки оркестра и фиксировался на фотопленку. (На выставке "Спасенные сокровища" мы показываем эти уникальные фотоснимки из коллекции музея-заповедника). Присутствовавший там А.Н. Словцов добивается разрешения вывезти этот уникальный памятник XVII века в Нижний Тагил. Мощи Симеона были выставлены в отдельном зале краеведческого музея, который был украшен иконостасом, лампадами, евангелиями, шитыми золотом обрядовыми тканями. В 1936 году мощи Симеона Верхотурского вывозят в Свердловск для антирелигиозного музея, где они находились до начала 1990-х годов.
Очень многое А. Н. Словцов сделал для сохранения зданий наиболее крупных тагильских церквей. В 1925 году благодаря его настойчивости Входо-Иерусалимский собор был принят на государственную охрану как памятник архитектуры XVIII века. Как музейный объект постоянно использовалась Выйско-Никольская церковь. По специальным разрешениям городского Совета в сопровождении сотрудников музея школьники, студенты, гости Нижнего Тагила осматривали здесь фамильный склеп Демидовых.
В 1929 году, чувствуя начало неблагоприятных перемен, Александр Николаевич делает все возможное, чтобы добиться постановки на государственную охрану Выйско-Никольской и Введенской церквей, так как статус памятника архитектуры гарантировал сохранность и самого церковного здания, и всего его имущества. Однако народный комиссариат по просвещению РСФСР за подписью своего ученого специалиста ответил:
"...означенные здания относятся к позднему периоду архитектуры, сильно переделаны, историко-архитектурного значения не имеют и могут представлять интерес лишь в местно-бытовом отношении. Ввиду этого Главнаука не считает необходимым принимать их на учет в числе охраняемых историко-архитектурных памятников".
Ремонт, реставрация, разрушение, использование сооружений религиозного культа, зарегистрированных в Главнауке, строго контролировались. Нарушители декретов Совнаркома по охране памятников зодчества привлекались к уголовной ответственности. Поэтому местные власти, руководствуясь постановлениями ВЦИК, подходили к закрытию любой церкви крайне осмотрительно.
Но в 1929 году ситуация меняется, и те варианты, которые рассматривались в первых декретах советской власти как редкое исключение, становятся единственно возможным решением. По закону церкви могли быть закрыты, "если в данной местности ощущается острый недостаток в зданиях и помещениях для жилищных, санитарно-медицинских, культурно-просветительных целей... Если эти мероприятия отвечают запросу трудящихся масс в форме многочисленных коллективных заявлений, резолюций, постановлений".
События в Тагиле развивались в соответствии с цитируемым документом Жители города вдруг заместили, что красивые здания церквей являются злейшими врагами народа в борьбе за всеобщее начальное образование. Первый удар приняла Выйско-Никольская церковь. Городские власти разрабатывают "План проведения кампании по изъятию Выйской церкви для школы". Во всех школах, на предприятиях, в учреждениях организованно проводили собрания, после выступления агитаторов тут же оформлялись коллективные заявления и постановления, скрепленные личными подписями участников. Ученики первых классов писали имя и фамилию печатными буквами.
"Ни в коем случае не оскорбляя чувств верующих", докладчики, используя убедительные примеры, создавали антирелигиозные настроения. Они говорили о том, что церквей в городе много - 7, а зданий для учреждений культуры не хватает; недавно сгорел детский сад на Вые, в том же районе из-за ветхости планируется закрыть школу, и тогда 859 детей не смогут учиться; из-за тесноты занятия во многих школах идут в две-три смены.
Комсомольские и партийные активисты проводили работу с неорганизованным населением через сбор подписей по всем улицам города. В основном жители Тагила обитали, что "в канун 12-й годовщины революции церкви, как оплот темноты и суеверий, должны быть уничтожены, а Никольская церковь изъята у верующих". Однако встречались и принципиальные противники: на 2-й Никольской улице 20 граждан воздержались от подписей против церкви. На улице Плетеной, в доме 65, зарегистрировали уникальный случай: глава семьи Бурков Константин согласился, его жена Александра была против.
На собрании членов Окрпромкредсоюза записали особое мнение: "Для приспособления Никольской церкви под школу потребуется переделка отопления, полов, потолочных перекрытий, источников света для школьников, а это означает большие расходы, не менее 50 процентов стоимости здания. Рациональнее это государственное здание использовать не для школы, а для музея. А в помещение, занимаемое музеем, перевести школу.
Пора использовать для культурных целей все церкви Тагила и, в частности, Входо-Иерусалимский собор переделать под театр, Троицкую и Гальянскую церкви использовать как строительный материал, Введенскую церковь - для физкультуры."
Еще в 1928 году поднимался вопрос о закрытии Входо-Иерусалимского собора, который гордо и величаво стоял на холме в самом центре пролетарского города. Но так как собор имел статус памятника архитектуры XVIII века, учитывая ходатайство музея, в 1929 году его передали вместе со всем имуществом в ведение краеведческого музея. Вскоре бывшая главная церковь Тагила превратилась в отделы художественной и церковной археологии, кроме того, в ее просторных помещениях планировалось открыть антирелигиозный музей.
Но все решительнее поднимал голову "воинствующий атеизм". Судьба собора была решена, его уничтожили очень быстро.
В музейном архиве хранится документ без даты и подписи. Пусть он расскажет, как это было:
"Здание собора состояло на охране Главнауки. По просьбе горсовета было написано письмо, чтобы разрешили собор сломать. Сектор науки дал на это свое согласие, поставив обязательное условие - предоставить музею соответствующее помещение и при сломке сделать обмеры и фотоснимки. Горсовет обещал, что это будет выполнено.
В середине января (1932 г - О.С.) в шесть часов утра пришли рабочие и начали ломать здание. Словцов пришел и потребовал прекращения работ, его слушать отказались. Рабочие разбрелись по всем складам. Удалить их не было никакой возможности.
В горместхозе тов. Словцов настоял на прекращении работ, там он узнал, что здание передано Стройиндустрии, хотя от музея его еще никто не принял, а между тем в здании находилось порядочно материалов, имеющих валютную ценность.
Тов. Словцов категорически заявил предгорсовета, что без предварительной сдачи здания и переноса имущества музея из собора никого не будет допускать в здание. За это тов. Словцов в тот же день попал в ГПУ где ему было предъявлено обвинение в том, что он защищает церковное здание в интересах культа.
Вопрос выяснился, а ГПУ даже обещало содействие... К сожалению, все это осталось на словах. ГПУ попросило не задерживать работ и начать выносить пока в музей.
Работы в соборе между тем не останавливались. Своды уже частично раскрыли, а остальные были приведены в такое состояние, что грозили рухнуть. Если бы не самоотверженная работа штата музея, решившего пренебречь опасностью.., то ценное имущество погибло бы. Выносили, работая в атмосфере летевших стекол, кирпичей, треска выламываемых связей... Между прочим, тов. Словцова и завхоза тов. Истомина чуть не убило цепью от паникадила, которая полетела вследствие того, что крюк выбили из свода. Впечатление было такое, как будто упорно преследуют цель - уничтожить все имущество (читать: иконы) художественного отдела, антирелигиозного музея, что было в соборе. Музей оказался загруженным до отказа, и 23 января его пришлось закрыть... На все жалобы и заявления во время вытряхивания из собора зав. горместхозом Самойлов резонировал: "Революция от этого не пострадает, если музей закроется". Дело через УралОНО дошло до облпрокуратуры. На ее запрос с места было получено сообщение, что музей функционирует. На заявление музея о ложности таких сведений никто не отреагировал: ни областная, ни районная прокуратура. Пресса наша помощи не оказала, "Тагильский рабочий "вовсе не поместил сделанной туда заметки."
Вслед за Входо-Иерусалимским собором стали закрывать и другие церкви города. Но благие планы их дальнейшего использования так и не осуществились из-за сложности работ и отсутствия финансирования. Ни одна церковь не стала школой, театром, бассейном. Без заботы, отопления, охраны здания разрушались и тихо умирали многие десятки лет
А.Н. Словцов и его ближайшие коллеги в начале 1930-х годов были арестованы и судимы, в том числе и за защиту памятников христианского искусства, тех, которые являются сегодня героями выставки "Спасенные сокровища."
Ольга СИЛОНОВА.
Литература: Газета "Горный край" от 18.05.2000.