Через Каменный пояс: как колонизировали тагильский край

Русская колонизация уральских земель и Тагильского края

    Свердловская область была создана Постановлением ВЦИК от 17 января 1934 года о разделении существовавшей с 1923 года Уральской области на Свердловскую, Челябинскую и Обско-Иртышскую (с центром в г. Тюмени). В нынешних границах существует с 1938 года – после выделения из её состава Пермской области. Процесс административного деления был, как мы видим, непростым делом. Но сначала русским людям надо было прийти и освоить эти суровые земли.

    Общность исторических процессов на планете Земля, как и законы природы, обуславливают схожесть исторических событий, их череду, последовательность и характер. В этой связи колонизация русскими Урала и Сибири не была чем-то особенным. Вопреки утверждениям официальной историографии, она как две капли воды похожа на колонизацию европейцами Северной и Южной Америки или Австралии. В России долгое время над исторической наукой довлел пресс политики, в связи с чем историкам постоянно приходилось находить и доказывать какой-то "особый" исторический путь развития российского государства.

    До революции пропагандировался процесс естественного расширения территории и расселения народов внутри государства. Как бы по умолчанию предполагалось, что естественными границами российской государственности являются географические границы Евразийского материка, за исключением разве что запада Европы. Именно из этих предпосылок исходили стремления покорить Персию и Индию, "договориться" с Китаем, на этой почве происходили столкновения интересов России и Великобритании в Афганистане, России и Японии – в Китае и Корее. Устремлением русской монархии было установление жесткого контроля на всей этой территории. Там, где этот контроль мог быть слаб или его осуществление было осложнено какими-либо причинами, Российская Империя легко отказывалась от территориальных притязаний. Именно таким образом были утрачены российские "заморские" территории: Аляска, северо-западное побережье Северной Америки, Алеутские острова и ряд островов в южной части Тихого океана.

В отличие от "православных" Екатеринбурга и Верхотурья, Тагил и Невьянск являлись крупнейшими "раскольническими" гнездами

В отличие от "православных" Екатеринбурга и Верхотурья, Тагил и Невьянск являлись крупнейшими "раскольническими" гнездами

    Эти территории служили наглядным примером якобы "отсутствия колониальных амбиций" у Российской Империи. Колонизация же территорий "внутри" материка рассматривалась лишь как естественный процесс воссоединения, присоединения, обретения, но ни в коем случае не колонизации. Российские историки то и дело навешивали то на Ермака, то на Строганова красивые ярлыки "русских Кортеса и Писарро". Однако сам процесс обретения Россией Сибири был назван не иначе как "присоединение", а упоминающееся в некоторых работах "завоевание Сибири" трактовалось лишь как военная победа над войском хана Кучума, посягнувшего на не принадлежащие ему земли, читай – "освобождение" от врага. Эти представления во второй половине XIX века пошатнули работы Николая Михайловича Ядринцева (1842-1894), основателя движения "сибирского патриотизма", или "областничества". В работе "Сибирь как колония", опубликованной в 1882 году, он писал, что Сибирь была завоевана правительством и превращена в колонию, а колонизация Сибири была достигнута, главным образом, в результате стихийного переселения русского народа за Урал. В то же время друг и соратник Н.М. Ядринцева – Г.Н. Потанин, полагал, что завоевание Сибири "было более делом мужиков, чем воевод". Движение "сибирского патриотизма" зародилось в 1860 году. Тогда Г.Н. Потанин и Н.М. Ядринцев организовали кружок студентов–сибиряков, в который вошли С.С. Шашков, Н.И. Наумов, И.В. Омулевский, И.А. Худяков, Ч. Валиханов и другие, позднее видные писатели и ученые. Их мысли не остались незамеченными правительством: в 1865 году Ядринцев и другие активисты движения были арестованы. Следствие по их делу длилось три года. В 1868 году по делу о "сибирском сепаратизме" Н.М. Ядринцев, Г.Н. Потанин и другие "областники" были осуждены на каторжные работы и поселение. В первую очередь, они были крупными общественными деятелями, а уже затем историками. В результате, научные взгляды Н. М. Ядринцева и Г.Н. Потанина оказались во многом обусловлены их общественной ролью и политическими представлениями. Борьбу с правительством они фактически перенесли в свои исторические работы.

    После Октябрьской социалистической революции история оказалась под новым идеологическим давлением. Для коммунистической идеологии были неприемлемы понятия рабства, эксплуатации и колонизации. Колонизация стала рассматриваться как ярко выраженное негативное явление. Вместе с тем коммунисты не имели территориальных притязаний и при необходимости, в угоду политическому моменту, могли так же отказаться от части территорий. Их целью являлось распространение над миром своей власти (диктатуры пролетариата) посредством, прежде всего, "идеологической" борьбы, или так называемой Мировой революции.

    В этом контексте явление русской колонизации вновь стало трактоваться по-особенному. С точки зрения коммунистов колонизация Урала и Сибири действительно имела место быть как иллюстрация "жадности и ненасытности" монархии, стремления Империи к порабощению народов, ее составлявших. Но вместе с тем, они настаивали на особом "русском пути" колонизации исключительно мирными средствами – "колонизация не мечем, а сохой". Такая трактовка преподносилась новой идеологией как демонстрация в целом миролюбивых устремлений русского народа, поскольку в остальном мире понятия "коммунизм", "большевизм", "диктатура" и "Мировая революция" стали связываться исключительно с уже Советской Россией, а события внутрироссийской Гражданской войны наглядно показали, насколько "мирными" могут быть эти явления.

    Интересно, что при этом советская и "имперская" трактовки похода Ермака полностью совпали. В современных политических реалиях русская колонизация Урала и Сибири в официальной историографии также не потеряла своих "особенных" черт. "Колонизация как крупная миграция населения являлась особенностью исторического развития России, на всех этапах была внутренней, когда заселялись и осваивались земли в пределах расширявшейся государственной территории", – вот каким образом трактует этот процесс современная "Уральская историческая энциклопедия", изданная "Академкнигой" в 2000 году.

    На самом деле, естественно, никаких особенностей в протекании процессов колонизации в России не было, да и быть не могло, поскольку не могут естественные законы быть отличными на различных территориях. Отличия были только в географии, что долгое время позволяло маскировать за ней идеологическую подоплеку. Россию и Сибирь, в отличие от Европы и Америки, не разделял океан, но разделяли тайга, горы, болота и реки. Проникнуть "за Камень" было не менее сложно, чем пересечь Атлантику. Да и сам процесс долгое время был схож: в обоих случаях приходилось передвигаться на судах, покрывая при этом весьма немалые расстояния. Долгое время земли за рубежом Уральских хребтовых гор были terra incognita – землей, совершенно неведомой для Российского государства. Кто и на каком основании вдруг решил, что они являются неотъемлемой частью его территории и доступны для "внутреннего" расселения? Нет, здесь протекали исторические процессы, абсолютно идентичные таковым во всем остальном мире. Здесь был этап открытия, причем "открывались" отнюдь не пустующие земли, а земли, уже заселенные коренными народами (аборигенами), Следом, как правило, шли этапы военного завоевания, покорения, а уже только за ними – крестьянского (фермерского) заселения, этапы зарождения и развития промышленности и даже борьбы за независимость колоний от метрополии. Но обо всем по порядку…

Тагильский край – не миф, а историческая реальность

    Сегодня ряд исследователей пытаются отказаться от понятия "Тагильский край", говорят о его надуманности и "неисторичности". Мне же, наоборот, хочется рассмотреть этапы формирования Тагильского края как географической единицы и как отдельного объекта исторического исследования, начиная с шестнадцатого века.

    Средневековые хронисты делили мир на "мидгард" – освоенное, свое, защищенное пространство, и "утгард" – враждебное, дальнее. Уральский горный хребет в их понимании был буквальным "концом света", за которым отсутствует "твердь земная" и плещется Океан. Сами же Уральские горы воспринимались как место заточения ужасных обликом народов, запертых там Александром Македонским. Таким образом, "прыжок" русских через этот рубеж носил сакральный смысл – наш народ перешагнул через незримые границы миргарда и начал осваивать пространства утгарда.

    Русский "place d'armes" (плацдарм) на восточном склоне Уральского хребта в виде Тагильского городка–острожка и заложил основы понятия "Тагильский край". Крошечная крепость, потерянная во времени и пространстве, стала началом Зауральской горнозаводской цивилизации, форпостом и своеобразным трамплином в русском освоении бескрайних пространств Сибири.

    Создание в XVIII веке Великой русской империи на территории "от Балтики до Тихого океана", освоение пространств Зауралья: Западной и Восточной Сибири – практически никак не повлияло на пограничный, обособленный статус Тагильского края. Уникальная горнозаводская цивилизация была лишь небольшим островком культуры и прогресса во враждебном окружении леса.

    Можно определить исторически сложившиеся четкие границы Тагильского края, проследить динамику их изменения. Так, на севере в начальный период освоения Зауралья тагильское пограничье терялось в Ляпинских, Сосьвинских и Кондинских тундрах и лесотундрах. В последующем Лозьвинский острог и Верхотурье существенно сместили эту границу на юг – вплоть до района Кушвы. Южная граница терялась в Южно-Уральских степях, однако проникновение русских в этом направлении – возникновение Долматовского монастыря, первых крестьянских слобод на Южном Урале, а в последующем основание Екатеринбурга – сдвинуло южную границу Тагильского края до Невьянска. Восточная граница определялась размером первоначального "прыжка" русских дружин – по Тоболу и Туре, с последующим смещением до горнозаводского Алапаевска. Естественным рубежом на западе края была и остается река Чусовая.

    Такое разграничение, сложившееся к началу XIX века, не было случайным. История "столичного" Екатеринбурга всегда имела несколько иной, "казенный" вектор развития. Расположенная севернее Кушва отделяла Тагил от "уездного" Верхотурья. При этом Тагил – как более густонаселенный, более развитый в экономическом и культурном отношении центр – оказывал серьезное влияние на весь север Верхотурского уезда.

    Следует также учитывать особенность Тагильского края в религиозно-конфессиональном отношении. В отличие от "православных" Екатеринбурга и Верхотурья, Тагил и Невьянск являлись крупнейшими "раскольничьими" гнездами. При этом духовный центр уральского "раскола" укрывался в скитах Веселых гор – как раз географически посередине между Тагилом и Невьянском. Восточная граница определялась "Государевой дорогой" – Сибирским трактом, идущим вдоль берега Туры, и Алапаевским заводом, небольшим и несколько обособленным от остальной группы демидовских владений, имевшим оттого весьма слабые связи с Тагилом.

    Река Чусовая была естественным водоразделом не только в географическом, природном аспекте, но, что важнее, служила границей между двумя горнозаводскими мирами, двумя отличными формами хозяйствования: строгановской и демидовской, созданными волею двух замечательных государей. Первая – Иваном Грозным, вторая – Петром Великим.

    Таким образом, можно считать, что понятие "Тагильский край" имеет полное право на существование.

Первые зауральские крепости-остроги

    Пройдя в 1582 году Тагильским волоком в Сибирь, атаман Ермак со товарищи оставили явные следы своего пребывания в виде "стоянок" – мест, где они останавливались в пути на непродолжительное время, проводя подготовку к очередному этапу похода. В этом районе таких мест было два: Кокуй-городок на реке Серебрянке на западном склоне Уральского хребта и Городище на реке Тагил под Медведь–камнем – на восточном. Можно предположить, что места этих стоянок были выбраны отнюдь не случайно, а приходились на заброшенные мансийские поселения. Однако данная теория в чистом виде подвержена критике: между походом Ермака и предполагаемой датой оставления данных поселений вогулами могло пройти более сотни лет. И хотя история открытия в конце XIX века путешественником Носиловым Ляпинского острога, основанного в самом начале XIVвека, то есть спустя практически 300 лет, говорит о возможной хорошей сохранности подобных сооружений, представляется невероятным сохранение брошенного поселения на столь долгий срок в Средне-Уральской лесной зоне. Историк-краевед Ю.В. Коновалов сделал интересное предположение на этот счет. По его версии, почти сразу после ухода вогулов с данной территории берега реки Тагил были заняты первыми русскими поселенцами. Однако без опоры на военную силу русские селения на Тагиле были разорены и уничтожены при набеге Маметкула в 1573 году. Эти предположения Ю.В. Коновалов развивает на основании анализа текстов царских грамот, "подправленных" Строгановыми в целях расширения своих владений вплоть до бассейна Оби и Иртыша. Упоминаемое в них название реки – "Тобол", Коновалов небезосновательно предлагает читать как "Тагил". Таким образом выстраивается весьма стройная картина: спустя несколько десятилетий после оставления вогулами своих поселений на Тагиле (возможно, под давлением не только южных кочевников, но и "западных" – русских) на их месте возникли поселения русских людей. В результате набега кучумовича Маметкула на Чусовую по пути будущего Тагильского волока эти поселения были оставлены в 1573 году, а спустя девять лет, в 1582–м, на их месте и останавливался отряд Ермака Тимофеевича.

Рисунок Николая Фомина "Землица Сибирская"

Рисунок Николая Фомина "Землица Сибирская"

    Но, как бы то ни было, в истории четко зафиксирован факт основания первого за Уралом русского военного поселения – Тагильского острога (городка). Весной 1584 года на подмогу войску Ермака в Сибирь через Тагильский волок двинулся первый царский воевода Сибири князь Семен Болховской. Пройдя по Серебрянке и Баранче, он остановил свой отряд на месте стоянки Ермака под Медведь-Камнем. Здесь ему, как и Ермаку, предстояло соорудить новые струги, а также основательно укрепить это место. Дорога в Сибирь должна была быть взята под надежный контроль и охрану. Для этой цели был сооружен укрепленный острог, в коем назначен гарнизон из нескольких десятков человек во главе с воеводой Рюмой Языковым.

    Интересно, что современные исследователи, буквально понимая тексты Ремезова – первого летописца Сибири, неверно указывают местоположение стоянки Ермака и вслед за ним Тагильского городка. При этом непременно упоминается левый берег Тагила, но вместе с тем говорится, что "городище запирало вход в излучину р., где на большой поляне, с трех сторон охваченной р., и располагался рус. воинский отр.". Это из Уральской исторической энциклопедии, но такая же трактовка употребляется и в большинстве иных источников. Видимо, те, кто это писал, на самом городище никогда не были, либо попросту не обращали внимание на географию! Почему? Да потому, что на месте городища река делает крутой поворот (как правильно многие замечают) и "охватывает" городище, но не с трех, а всего лишь с одной стороны! Более того, в археологических описаниях памятника говорится прямо противоположное, а именно: с одной стороны река, а с трех сторон – вал!

    Отчего такие противоречия? Семен Ремезов в последнем своем атласе – "Служебной чертежной книге", отметили "волок Ермаков" и его путь по Серебрянке, Журавлю, Баранче и Тагилу на основании известных ему летописных источников. Согласно им, стоянка Ермака располагалась действительно на левом берегу реки Тагил, на мысу, омываемому с трех сторон ее водами. Теперь взглянем на современную карту – такой мыс действительно существует, но… по правому берегу! Все дело в том, что Ремезов чертил и описывал свою карту, имея в виду направление на север внизу ее, а не вверху, как сейчас. Поздние исследователи накладывали "кальку" описания на современные им карты и… ошибались!

    Первым такую ошибку сделал Е.Г. Миллер в 1750 году: "А на сей реке... ...понеже оное место, которое Ермак для осторожности несколько укрепил, под часто помянутым именем Ермакове городище в память осталось. Оно лежит ниже Баранчи около трех верст на западном берегу реки Тагила при устье речки Медвежьей, которая с той же стороны выпала". Спустя 20 лет эту же версию повторил П.С. Паллас. Дальше путаница пошла по нарастающей. Однако на месте, указанном Миллером и Палласом, проводились раскопки, и неоднократно. В раскопах фиксировались остатки жилищ, домницы, кузницы. На прилегающей территории выявлены чистые комплексы ХVI века.

    Что же нашли археологи? А нашли они остатки острожного посада и городка, возникшего позже на его месте. С военно-топографической точки зрения планировка Тагильской крепости была идеальна. На мысу, окруженном с трех сторон полноводной рекой, стоял сам острог – деревянная крепость. С четвертой стороны его тыл прикрывал утес Медведь-Камня. Обороняться в такой крепости можно было долго и упорно. Напротив острога, через реку, располагался посад. Жилые избы, уже упоминаемые кузницы и домницы, тут же была лесопильная и плотницкая мастерские и даже верфь для постройки стругов. Все это было окружено небольшим полевым укреплением типа окопа с бруствером. По мере разрастания поселения оно вышло за границы этого укрепления. Примерную его границу сейчас можно увидеть из космоса или на аэрофотоснимке: граница довольно четко отслеживается по аномалиям в растительности. К сожалению, часть поселения была утрачена – за столетия ее просто размыло рекой, бьющей на излучине прямо в берег.

    Основателю Тагильского городка князю Семену Болховскому не суждено было вернуться той же дорогой на Русь. Присоединившись к Ермаку, он, как и большая часть его людей, погибли от голода и болезней в суровую зиму 1584/85 годов. Оставшемуся на Тагиле Рюме Языкову также не повезло. Припасов было вдоволь, вогульские князьки и кучумовичи не докучали – сиди у печки и грейся, ласкай мурлыкающего котика… Был у Рюмы любимец – камышовый кот, привезенный из похода из-под Астрахани. Вот как-то ночью хищник и загрыз своего хозяина!

    На несколько лет Тагильский волок стал главной русской дорогой в Сибирь. А Тагильский городок – ее форпостом. В 1585 году через него прошел отряд Ивана Алексеевича Мансурова, основавший поздней осенью на слиянии Оби и Иртыша новый опорный пункт – Обский (Мансуров) городок. В 1585/86 годах дороге по Чусовой и Тагилу был придан статус государевой, в связи с чем Строгановых лишили земель вдоль Чусовой. В 1586 году через Тагильский волок прошли в Сибирь Василий Борисович Сукин и Иван Никитич Мясной, поставившие на месте бывшей столицы Кучума – Искера, русский город Тюмень.

    Примерно год Тагильский городок жил без воеводы, пока на замену погибшему Языкову не был прислан муромец Григорий Елизаров. Судя по всему, гарнизон крепости составляли "годовальщики" – служивые люди, отправляемые, как бы мы сейчас сказали, в командировку сроком на один год. Так "голова" Елизаров со своей крепостной командой сидели на Тагиле в 1586 /87 годах. В это время – в 1587 году, по Тагильской дороге проследовал Данила Данилович Чулков, основавший город Тобольск, ставший на много лет административным центром Сибири.

    В следующий "сезон" 1588/89 годов воеводами "на Тагиле" были ржевские дворяне Василий Андреевич Квашнин, переведенный вскоре в Новгород, и Иван Иванович Ордин-Нащокин. В это время русские воеводы привели к покорности князей Пелыма и Конды, контролировавших издавна известный речной путь из Чердыни через Вишеру на Лозьву и Тавду. Правительство приняло решение перенести туда государеву дорогу в Сибирь. Ордин-Нащокин, ставший последним администратором на Тагиле, получил приказ ставить новый городок на Лозьве и перевести туда тагильский гарнизон. Сам городок остался "покинут впусте" – так значилось в официальных документах. На практике солдаты лишь раскатали острог. Посад остался на своем месте и постепенно стал превращаться в крестьянское поселение.

    Не зря в истории Тагильский острог остался как "Верхнетагильский городок" – раз "верхне", значит, был уже и нижний. Таким поселением в среднем течении Тагила была Тагильская слобода, но о ней несколько позже. Во всяком случае, археологические находки и ряд косвенных факторов позволяют утверждать, что Тагильский острог – Верхнетагильский городок, просуществовал в том либо ином виде не меньше 50 лет.

Сергей ПУДОВКИН.

    Литература: Газета "Тагильский вариант", №1(140) от 16.01.2014; №2(141) от 23.01.2014.

 

 

Главная страница