Доброе имя директора

    Николая Яковлевича Гуляева, возглавлявшего завод имени Куйбышева с 1943 по 1957 годы, знает и помнит старшее поколение тагильчан. Те же, кто родился значительно позже Великой Отечественной, сведения о нем могут найти разве что в фондах музея. К сожалению, об этом талантливом, неординарном инженере, подарившем металлургии многие новаторские идеи, известно, по большому счету, не так и много.

 Николай Яковлевич Гуляев    Его имя и при жизни нечасто встречалось на газетных страницах. Как правило, - по особому поводу, в связи с очередной крупной производственной победой. Скромный, хоть и наделенный начальственной властью, был человек. Нельзя не принять во внимание и тот факт, что вверенное ему предприятие работало на военный заказ, а значит, соблюдало определенный режим секретности. Листая многочисленные архивные папки, неоднократно ловила себя на мысли: а ведь он (конечно, с подвижниками) сделал практически невозможное - наладил выпуск "броневого чугуна", так необходимого фронту. Наверное, только тем, кто причислял себя к тому, тыловому, отряду куйбышевцев, известно, какой ценой далось выполнение этого задания Родины. И только они знают, что стоит за той самой строчкой из песни - "Броня крепка...".

    В июле 2004 года Николаю Яковлевичу Гуляеву исполнилось бы 100 лет.

    ...Родился Николай Гуляев в селе Ново-Дубово Ардатовского района Куйбышевской области в семье самого обычного рабочего. Трудно жилось, поэтому родители даже не мечтали о том, чтобы дать всем троим сыновьям образование. Отец считал: главное - честно трудиться и хорошо знать свое дело, а только этим и можно заработать себе доброе имя.

    Уроки отца, работавшего маляром на железнодорожной станции, Николай запомнил на всю жизнь. За что бы ни брался, делал все очень серьезно и основательно. А о том, что руку набивал на покраске крыш, впоследствии никогда не жалел. Кто знает, вдруг пригодится? К тому же это был гарантированный кусок хлеба.

    Однако жажда знаний, стремление к чему-то большему перетянули. С 12 лет Николай работает учеником слесаря, затем слесарем паровозных мастерских Пермской железной дороги. В 1925 году заканчивает Нижнетагильский горно-металлургический техникум, приходит в черную металлургию, с которой не расстается последующие 45 лет. Он прошел все ступени профессионального роста: был техником по строительству доменной печи, мастером, помощником, заместителем, а затем и начальником доменного цеха Кушвинского завода. В 1931 году Гуляев экстерном окончил Уральский металлургический институт по специальности чугуноплавильное производство, а уже через пять лет (в 32 года!) был назначен директором Теплогорского, затем (с 1938-го) -Чусовского завода.

    Именно в этот период при Непосредственном участии Николая Яковлевича решаются вопросы, имеющие большое значение для металлургии. Если в Теплогорске был решен вопрос производства хромоникелевых чугунов из елизаветинских порошковых руд для московского автозавода ЗИС, то уже в доменном цехе Чусовского завода была продемонстрирована возможность работы на сырых кусинских рудах без добавления щелочных пород. Впервые на практике доказана успешность плавки титаномагнетитов в доменных печах.

    Конечно, с высоты сегодняшнего дня можно сказать, что не от хорошей жизни шли на это металлурги. Тогда в Советском Союзе просто не было оборудования для проведения таких плавок. Тем не менее, эксперименты оказались успешными, а производство титаномагнетитов на Чусовском заводе было оценено на заседании Президиума Академии наук СССР как выдающееся достижение советской науки.

    С началом Великой Отечественной вопрос о сплавах для военной техники на доменном оборудовании был вновь поставлен перед уральскими металлургами. Стремительное наступление немцев привело к потере украинских месторождений марганца, крайне необходимого для производства танковой брони. В срочном порядке пришлось осваивать Полуночное марганцевое месторождение на Северном Урале. Производство "броневого чугуна" - ферромарганца решено было наладить на заводе имени Куйбышева в Нижнем Тагиле.

    Технологические проблемы - приспособление домен для выплавки ферромарганца - были успешно решены еще в августе 1941 года. Горняки спешно осваивали самые богатые участки Полуночного, а когда они истощились, начались проблемы у металлургов. Наркомат черной металлургии СССР с января 1943 года назначил директором завода имени Куйбышева Николая Яковлевича Гуляева.

    Качество марганцевой руды, которое неуклонно понижалось, а соответственно, и качество марганца, вызывало вопросы у танкостроителей и в наркомате. Чем активнее разрабатывалось Полуночное, тем больше становился процент фосфора в руде, а это значит, что ферромарганец приобретал бы большую хрупкость.

    - Помню, уже значительно позже войны отец рассказывал, - говорит Карина Николаевна Гуляева, - мол, вызывают меня и Новикова, а Константин Михайлович как раз в те годы возглавлял Полуночное, и говорят: "Танки не проходят испытания, лопаются детали. Ищите причину. Срок - неделя". Было это в 43-м.

    Металлурги постоянно отслеживали качество сырья, комбинировали различные сочетания марганцевой руды и кокса. Большую помощь в решении этой проблемы оказывали куйбышевцам ученые из Ленинградского индустриального института, Уральского института металлов. Под постоянным контролем держал эти работы академик Иван Павлович Бардин, заместитель наркома черной металлургии СССР

    Николай Яковлевич Гуляев за работу в военные годы был награжден орденом Отечественной войны II степени, медалью "За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.". В апреле 1945-го он был кавалером трех орденов Трудового Красного Знамени (еще один, за успешное выполнение специального задания правительства, ему вручат в 51-м), награжден орденом Ленина.

    Работы по совершенствованию ферромарганцевых сплавов он не прекращал и после войны, даже приступил к написанию диссертации. Однако этот труд так и не был закончен. Возможно, потому, что с поста директора завода имени Куйбышева в 1957 году он перешел на не менее хлопотную должность председателя горисполкома, то есть был главой города. Правда, через два года он вернулся на металлургический комбинат и еще в течение десяти лет был заместителем директора.

    К сожалению, давно нет в живых многих из тех, кто с ним тесно работал. Не слишком много о военных годах отца помнит и его дочь Карина Николаевна, тогда она была ребенком:

    - Мы с Юриком, младшим братом, знали в детстве об отце в основном по рассказам мамы. Он ведь не выходил с завода сутками, а то и неделями. Видели его очень редко. Я уже потом поняла, что он нас очень любит, заботится о нас, хотя и не проводит с нами много времени. Где бы ни был - в Чусовом, Тагиле, даже находясь дома, он работал. До сих пор храню фотографию: он сидит за столом, что-то пишет в бумагах, а я верчусь вокруг него. Мама тогда сказала: "Не мешай, Карочка, папа работает". В 43-м году у меня появился букварь - такая редкость! Явно его откуда-то привез отец. Он вообще из любой командировки привозил книги. Сам много читал и нас приучал к чтению. Даже имя мне дал из книги "Поход челюскинцев по Северному Ледовитому океану", там была девочка Кара. Он хотел, чтобы мы многое знали. Трехлетнего Юрика начал учить игре в шахматы, со мной изучал по огромной карте страны мира. Ни разу не слышала, чтобы дома он на кого-то повысил голос, хотя был строгим, требовательным, даже, говорят, суровым. И в тоже время очень простым, доступным в общении. Как-то, я была уже взрослой, встретились с ним в Москве. Он прилетел из Канады, а я гостила у знакомых. Повел всех нас гулять по городу, затем в театр "Ромэн". Так вот, мои друзья долго не могли поверить, что отец - большой начальник. Он разговаривал с ними на равных.

    В домашнем архиве Карины Николаевны множество фотографий, так или иначе связанных с отцом. И на большей части из них - выдающиеся люди, те, о которых принято говорить: "они вошли в историю". Многолетняя дружба связывала семьи Гуляевых и Захаровых. Анатолий Федорович, первый директор НТМК, считавший Николая Яковлевича своим учителем, был частым гостем в его гостеприимной семье. Был дружен Николай Яковлевич и с Иваном Васильевичем Окуневым, директором УВЗ. Еще с 30-х годов совместная работа связывала Н.Я. Гуляева с академиком И.П. Бардиным, ученым, пользовавшимся невероятным авторитетом среди металлургов. Долгие годы между ними шла оживленная переписка.

    Казавшийся порой замкнутым, слишком деловым, Николай Яковлевич был очень эрудированным, много повидавшим человеком. Он интересовался историей, культурой.

    С новой, непривычной, стороны увидела как-то Николая Яковлевича и Лора Павловна Дистергефт:

    - Я работала тогда главным хранителем музея изобразительных искусств, а жена Николая Яковлевича - директором. Сам Гуляев бывал у нас очень редко, и всегда был какой-то страшно занятой, сосредоточенный, серьезный. И вот как-то в конце 50-х мы с ним встретились в Москве, в Большом театре. Я была с двоюродной сестрой, а он (видимо, в командировке) один. Вы знаете, это был совсем другой Гуляев - любезный, внимательный, галантный, прекрасный собеседник. Он держал себя удивительно, тут же повел нас в буфет и говорил, говорил... Чувствовалось, он очень любит театр, разбирается в нем. И это при всех его заботах, огромной ответственности.

    Очень ценными воспоминаниями поделилась со мной известный в городе скульптор Людмила Павловна Ушакова:

    - В нашей большой семье Николая Яковлевича Гуляева всегда вспоминали только добрым словом. Этому причиной два несчастья. Первое случилось зимой 43-го. Тяжело заболела мама - скрытая форма туберкулеза. Нас, детей, было семеро. Папа, Павел Константинович Кулак, работал сталеваром на заводе имени Куйбышева. Говорят, горячий был на работу, проводил скоростные плавки. Не знаю, возможно, за его заслуги директор выписал ему поистине царский подарок - огромный по тем временам, килограмма на три, пласт сала. Я как старшая (мне было лет 12) каждый день отрезала от него по кусочку, смешивала со столетником, медом и ставила в печь. За полгода этим настоем мы подняли на ноги маму. Второе несчастье обрушилось на нас где-то под конец войны. Помню, отец отозвал меня в сторонку, чтобы другие домочадцы не слышали: "Люся, у меня украли карточки". Страшнее этих слов была разве что смерть близкого. "Не знаю, может быть, протянем, есть немного семенной картошки", - в словах отца слышалась безысходность. До сих пор помню его взгляд, в котором и растерянность, и ответственность за восемь ртов, и вопрос: "Пойти к Гуляеву?". Он сходил. Николай Яковлевич выписал ему, простому рабочему, помощь из директорского фонда. Так мы перебились тот страшный месяц.

    ...Мы много часов провели в разговорах с Кариной Николаевной, смотрели ее богатейший домашний архив, связанный с деятельностью отца. Мое внимание привлекла открытка от ученого Московского института металлов, кандидата геолого-минералогических наук А.Л. Загянского. Как-то, поздравляя своего друга Николая Яковлевича с праздником, он процитировал слова журналиста и публициста Татьяны Тэсс, которые, думаю, полностью соответствуют облику и душевному складу Н.Я. Гуляева: "Нет у человека большего богатства, чем доброе имя. Никакой ценой его не купишь. Человек зарабатывает его сам всем, что делает". Хочу верить, что доброе имя Николая Яковлевича Гуляева никогда не будет забыто.

Ольга ХЛОПОТОВА.

Литература: Газета "Горный край" от 21.01.05.

Главная страница