История в лицах:
Анна Андреевна Шестакова
В начале 70-х годов в Нижнем Тагиле на открытии одной из частых тогда фотовыставок нельзя было не заметить высокого пожилого человека.
Несуетливо, медленно проходил он от снимка к снимку, внимательно рассматривая их. Открытие выставки - праздник для участников. Я подошел к посетителю, о чем-то спросил, мы разговорились, обмениваясь мнениями о работах. Узнав, что я также являюсь участником выставки, посетитель сказал, что он тоже фотолюбитель, несколько десятков лет фотографирует, но не очень активно. "Заходите как-нибудь ко мне домой", - сказал он на прощание и продиктовал адрес и свое имя: Шестаков Константин Евгеньевич. Я записал адрес на каком-то клочке бумаги и потом его потерял.
Как я жалел впоследствии, что так и не встретился с этим человеком! Но в то время я и не подозревал, что Константин Евгеньевич принадлежит к семейству Шестаковых, которые в течение более 50 лет фотографировали Тагил и тагильчан и что нет в городе ни одного коренного жителя, в архиве которого не было бы фотоснимка с клеймом Шестаковых. Но когда я спохватился, было уже поздно. Константина Евгеньевича уже не было в живых, и сведения о его родителях пришлось собирать без него.
В селе Владычня Пошехонского уезда Ярославской губернии жил в середине прошлого века священник Андрей Павлович Шестаков. Священниками были и его отец, и дед. Отец Андрей закончил духовную семинарию и безупречно прослужил в своем селе несколько десятилетий, за что получил звание потомственного почетного гражданина (что освобождало его и детей от подушной подати, телесных наказании и рекрутской повинности, - привилегии немалые). У отца Андрея было двое сыновей - Петр и Евгений.
Возможно, отец надеялся, что и сыновья пойдут по духовной линии, но получилось иначе. Сердца братьев сразила фотография. В конце 70-х годов братья поехали в Москву учиться чудному ремеслу. В 80-х они уже работают ретушерами в Екатеринбурге - один в фотозаведении Терехова, другой - у Метенкова.
Вскоре Петр стал разъездным фотографом и, оказавшись в Тагиле, решил здесь осесть -поселок культурный, совсем не дыра захолустная. Он нанял квартиру в доме Луценко на Шаминой улице (К. Маркса, дом снесен в 70-х гг. нашего века) и открыл там же свое ателье.
Трудно сказать, было ли это фотоателье популярным. Личного бланка у Петра не было, на своих снимках он ставил штамп "Фотографъ П.А. Шестаковъ". Снимки с таким штампом попадаются нечасто. Говорят, что его приглашали в соседние поселки и заводы. И хотя большой конкуренции у Петра в Тагиле не было, в начале 90-х гг. он уехал в Екатеринбург. (Тагильский краевед С.В. Бараев приводит в своих материалах следующий рассказ племянницы Петра Андреевича Н.Е. Суворовой о причине отъезда дяди в Екатеринбург. В Тагил приехал владелец заводов Е.П. Демидов. Для него был у строен пикник на горе Белой. Петр Андреевич был приглашен туда для фотографирования. Вместе с ним подъехала и его жена. Демидов начал оказывать ей особое внимание, что не понравилось ревнивому мужу. Петр Андреевич пошел на скандал и якобы ударил по лицу Елима Демидова. Однако С.В. Бараев не ручается за достоверность этого рассказа).
Младший брат Евгений - человек иного склада. После Екатеринбурга он перебрался в Ирбит, где, в начале 90-х работал ретушером у фотографа Прибылева. Отправляясь в Ирбит, Евгений захватил с собой на всякий случай свидетельство о своем почетном гражданстве, которое могло послужить чем-то вроде охранной грамоты.
Ирбит был знаменит тогда на всю Россию, и не только Россию. Он был привлекателен и для купцов, и для ремесленников. Через несколько месяцев работы ретушером Евгений уже располагал средствами, достаточными для приобретения кое-какой фотоаппаратуры.
В это время в его жизни происходит важная перемена. Общительный, веселый (он неплохо играл на гитаре, пел), Евгений познакомился с юной ирбитской красавицей Анной Деминой, дочерью мещанина Андрея Ивановича. Она недавно закончила гимназию. В 1892 году они обвенчались, о чем сделана запись на обороте свидетельства о его потомственном гражданстве. А женившись, Евгений решил попытать счастья самостоятельной семейной жизни и собственного пути профессионального фотографа. Перебрался в Курган. Здесь в 1893 году родился его первенец Аркадий. А оттуда уехал в Тагил, где жил Петр. Петр обещал ему передать (или продать) кое-что из оборудования, т.к. сам уезжал. Поселился Евгений в доме купца Железкова на той же Шаминой улице (рядом с этим домом до 1960 года размещалась редакция "Тагильского рабочего").
Жена Анна помогала мужу во всем - готовила растворы, училась ретушировать, иногда сама вставала за фотоаппарат.
Евгений понимал, что для победы над конкурентами необходимо, во-первых, добиться высокого качества работы. "Халтура" разъездных фотографов ему не нравилась. Один из таких "пролетных" ирбитчанин Михаил Хапалов много наследил плохими фотоснимками, неаккуратно сделанными, быстро желтеющими.
Необходима хорошая
аппаратура. Павильонный аппарат стоил не менее 200
рублей. Да объектив к нему - не дешевле. Да
крепкий, устойчивый штатив (тогда говорил -
"статив") - рублей 40. Так что для приобретения
самых основных предметов требовалось не менее 100
рублей, деньги по тем временам немалые. Нет, не
легкий заработок у фотографа!
Живо интересующийся техническими новинками, Евгений Андреевич приобрел фонограф и около двухсот валиков с записями. Это теперь фонограф кажется примитивным прибором, а сто лет назад механизм, поющий голосом Шаляпина или Медеи Фигнер, производил ошеломляющее впечатление. Приобретая это чудо техники, Евгении Андреевич рассчитывал получить от него какую-то прибыль, а не только привлечь клиентов к фотоаппарату. Поэтому на вывеске-рекламе своего ателье он написал: "Фонограф Эдисона. За прослушивание 5 копеек". Прибор был установлен на высоком столике и задрапирован занавеской. Чтобы слышать звук, надо было вставить в уши две резиновые трубки. Кое-кто из посетителей, полагая, что поет живой человек, спрятавшийся за занавеской, пытался незаметно приподнять ее, чтобы убедиться в своих подозрениях. Через несколько лет, разжившись, Евгений Андреевич купил за 70 рублей большой концертный граммофон с огромной трубой.
Прочитав где-то о стереоскопе - приборе для рассматривания объемных фотоснимков, приобрел его вместе с большим количеством снимков на религиозную тему и пейзажей. Снимки, дающие впечатление собственного присутствия среди изображенных предметов, настолько ему понравились, что он купил специальный фотоаппарат и сам изготовил несколько десятков фотографий. На них изображены тагильские улицы, собственные дети. Чудесное зрелище!
Все эти чудеса, конечно, привлекали публику. Но главное внимание он уделял фотоснимку.
Вначале у него был только штамп, который он ставил на паспорт. Потом решил сделать личный бланк, заказав его у лучшего мастера в Петербурге Иосифа Скамони.
У меня в руках письмо Скамони Евгению Шестакову. Бумага с водяными знаками, тончайший графический рисунок в заголовке, изысканный почерк. Скамони отчитывается перед заказчиком в получении аванса, сообщает о высланных бланках общим числом более 7 тысяч штук, "с косым золотым обрезом, с тиснением золотой краской". Письмо заканчивается фразой: "Прейскурант на картон и бланки препровождаю под бандеролью и позволяю себе пожелать вам наилучших успехов в новом предприятии. С совершенным почтением, Иосиф Скамони, октября 3-го дня 1903 года".
Фотограф из далекой провинции, заказавший столько бланков, представляется Скамони достаточно перспективным. Это ничего, что у него пока нет больших наград и медалей, изображения которых были бы помещены на обороте бланка. Все впереди.
И всюду с мужем Анна. Евгений Андреевич брал ее с собой на выездные съемки, в том числе в Салдинский завод. Надолго запомнилось Анне участие в съемке свадьбы В.Е. Грум-Гржимайло и Софьи Германовны Тиме. Блестящий российский инженер, несмотря на свою молодость, настолько выделялся своей ученостью, значительностью среди тогдашней тагильской интеллигенции, присутствовавшей на свадьбе, что даже спустя более полувека Анна Андреевна, помнила многие детали этого события.
Растет и собственная семья. Семерых детей родила Анна. Правда, двое из них - девочки -умирают в первые месяцы жизни, к ним Евгений еще не успел "прикипеть душой".
И вдруг в 1904 внезапно умирает его любимец, первенец Аркадий. Это была катастрофа. Совершенно потрясенный горем, Евгений стал заливать его традиционным российским средством. Анна, как могла, боролась за мужа, возила его в Пермь, в лечебницу. Однако справиться с болезнью Евгений не смог и в 1905 году умер.
Сохранился фотоснимок -похороны Евгения Андреевича на Сухоложском кладбище. Сидят у могилы родственники, дети. Кладбище это располагалось к востоку от Тагила, у Салдинского тракта. При кладбище - Иоанно-Предтеченская церковь. (В тридцатых годах на месте этого кладбища развернулось строительство Коксохима. Первые палатки строителей, первые бараки поселка Кокс. Могильные памятники были порушены, церковь сожжена).
Осталась Анна Андреевна 33-летней вдовой с четырьмя детьми, старшему из которых 6 лет, младшему - чуть больше года. Что делать? Обычно со смертью кормильца жизненный уровень семьи резко падал, через короткое время семья впадала в крайнюю бедность. Вдова, оставшаяся с малолетними детьми, могла рассчитывать только на случайный заработок, не требовавший длительных отлучек из дома. Конечно, она могла, думаю, выйти замуж вторично, ведь она была еще молода и красива. А четверо детей...
В те годы многие тагильские семьи имели детей и много больше. Когда я спрашивал у родственников Анны Андреевны, что они думают по этому поводу, то и дочь ее Н.Н. Суворова, и муж ее внучки П.К. Шиленко отвечали: она очень любила Евгения Андреевича, о другом муже и думать не могла. Возможно, свою роль сыграл и характер Анны Андреевны - чрезвычайно твердый и самостоятельный. Она понимала, что рассчитывать может только на свои силы.
И встала к фотоаппарату. И была верна профессии, полученной от мужа, более 25 лет, пока обстоятельства не вынудили ее оставить фотографию. Она продолжала жить с семьей в том же чужом доме, фотографировала в том же павильоне. Даже снимки в течение двух-трех лет выдавала на бланках мужа. Старалась ни в коем случае не потерять популярности заведения, сохранить высокое качество работы.
Но ей казались малыми размеры ее павильона - трудно было фотографировать в нем большие группы, да и для подрастающих детей требовалось больше места. В 1907 году Анна Андреевна обратилась к местному торговцу мануфактурой Евлампию Евграфовичу Копылову (дом его поныне стоит на улице Ленина) с просьбой ссудить ее деньгами для постройки собственного дома. Деньги солидные, ненадежному человеку такие ссуды не даются. Копылов дал ссуду. (На одном из лучших дореволюционных снимков Тагила - улица Александровская (Ленина) с магазином Копылова. И хотя автор снимка не обозначен, нет сомнений, что эта работа А.А. Шестаковой. На переднем плане снимка среди тагильских обывателей двое детей Анны Андреевны. Снимок сделан, вероятно, в 1907-1908 годах).
В 1908 году Анна Андреевна построила свой собственный дом в самом начале Шаминой улицы. Дом большой, двухэтажный, пятистенный. Пять окон по фасаду и семь в переулок. Парадное крыльцо, над ним балкон. Крупная вывеска "Фотография. Палисадник. К дому примыкал небольшой земельный участок с грядками для овощей.
Мастерство, строгость к себе, точность в исполнении заказов увеличивали уважение. Да и то, что у аппарата стоит женщина, конечно, привлекало клиентов. Доход был, и уже спустя три года Анна Андреевна вернула Е.Е. Копылову ссуду.
Она фотографировала не только в своем ателье. Ее приглашали и в частные дома, и в окрестные поселки. Есть свидетельства, что она фотографировала открытие нового цеха в Нижней Салде, открытие уникальной по тому времени электростанции в Нижнетагильском заводе. С ее фотографий издавались открытки с видами Тагила и его памятников. Объем заказов был очень большой. У нее появились свои бланки, самые разнообразные по размерам. Она наняла ретушера (что позднее принесло ей много неприятностей). Никто в Тагиле не мог конкурировать с нею вплоть до 1912 года, когда в поселок приехал Василий Вишняков и быстро приобрел равную с Анной Андреевной популярность (к сожалению, в 1920 году В.А. Вишняков умер от тифа, и Тагил потерял чрезвычайно энергичного и талантливого фотографа).
Гражданская война и последующая разруха в стране сказались и на работе фотографов. Прекратились поставки качественных фотоматериалов. Для того, чтобы приобрести фотопластинки, фотографу необходимо было сдать старые негативы, изображения с которых смывались, а стекло использовалось для изготовления кустарным способом новых фотопластинок весьма низкого качества. Огромное число ценнейших фотодокументов таким образом было утрачено.
В 1918-1919 г. власть в Тагиле принадлежала колчаковцам. Один из сыновей Анны Андреевны, Леонид, был мобилизован в армию Колчака. Говорят, что он умер от тифа в 1919 году при отступлении колчаковцев. Но так ли это было в действительности? Время не располагало к особой откровенности. Представители советской власти с недоверием относились к Анне Андреевне - ведь у нее в доме бывали и фотографировались "беляки". Однажды у нее был произведен обыск, искали золото. Золота не нашли, но Анну Андреевну на всякий случай несколько недель продержали в тюрьме.
О многих бедах тех лет она предпочитала умалчивать. Но ведь она была фотографом, и кое-что о ее жизни говорят фотоснимки. Стремясь к экономному расходованию крупноформатных фотопластинок, она старалась использовать их по частям. И если оставалась незаснятой четвертинка или восьмушка пластинки, Анна Андреевна фотографировала свою семью и себя. Таким образом, она оставила множество изображений, дающих представление о ее жизни. На одном снимке она с детьми читает книгу, на другом - ее голова острижена "под ноль" - последствие тифа. Много автопортретов, на которых она отрабатывает световое или композиционное решение снимка. И всегда выражение ее лица очень серьезное. Это заставило меня спросить П.К. Шиленко - была ли она суровым, неулыбчивым человеком?
- Что вы? - удивился моему вопросу Павел Карпович. - Она была очень жизнерадостна, любила книги, читала наизусть множество стихов Некрасова, знала стихи Блока. В доме было много журналов "Нива", "Родина", литературных приложений к ним, "жизнь животных" Брэма, даже несколько томов "Истории дипломатии". Но жизнь давала мало поводов для веселья. Помню, в самом конце 50-х годов на одном из наших семейных собраний она вдруг начала рассказывать нам о своей жизни, но не смогла, расплакалась и ушла.
Но в начале двадцатых она - еще активный фотограф.
Но вот подходит к концу НЭП. В конце 20-х годов в городе начинается бурное промышленной строительство. Сюда приезжают десятки, сотни специалистов, в том числе иностранных. Необходимо жилье для них, ведь те бараки, которые строятся для рабочих и спецпереселенцев, больше похожи на загоны для скота. Власти присматриваются к хорошим частным домам.
Среди домов, подходящих для размещения иностранцев, и дом Шестаковой. Теперь необходимо заставить ее продать свой дом или выселить. Находится удобный предлог. В апреле 1929 года ее лишают избирательных прав. В развешенных по городу списках "лишенцев" значится и ее фамилия. Формальный повод - использование наемного труда" (помните того ретушера?), т.е. признание ее эксплуататором. Одно за другим пишет заявления Анна Андреевна, пытаясь доказать, что ее труд являлся преобладающим, а ретушера - вспомогательным, что она в последние годы работает самостоятельно, - ее ходатайства остаются без удовлетворения. Кроме конфискации дома, ей грозит и потеря права на пенсию. Дважды она обращается во Всероссийский ЦИК. Два года тянется ее тяжба. И все-таки дом свой она вынуждена была продать, в него вселяются американские специалисты (нынче на месте ее дома - магазин "Трикотаж", ул. К. Маркса, 1). А решение ВЦИК о восстановлении ее прав в августе 1931 года приходит на новый адрес: Высоковская (Первомайская), дом 1. Здесь она будет жить почти тридцать лет, здесь в 32-м году в пожаре погибнут все сохраняемые ею наиболее ценные негативы.
Непосильные налоги на частную деятельность вынуждают ее перейти на работу в артель, туда же передается и большая часть ее оборудования. Но долго работать в артели она не смогла. Время авторской фотографии закончилось, начиналось время фотоснимка, сделанного безликим артельщиком. Воспользовавшись восстановлением своих прав, она уходит на пенсию.
Итак, проработав фотографом более 25 лет - больше, чем любой другой фотограф Тагила, она оставляет свою профессию навсегда. А жить ей остается еще более 30 лет.
Павел Карпович Шиленко вспоминает:
- До самого конца Анна Андреевна имела ясную голову, ходила в магазин за продуктами, живо обсуждала политическую ситуацию в стране, регулярно читала газеты. Но все чаще говорила, что устала жить, что жизнь ей надоела. А месяца за два до смерти она сожгла все свои бумаги из личной шкатулки - был у нее такой небольшой красивый металлический сундучок, набитый письмами, снимками, открытками...
Умерла Анна Андреевна в ноябре 1964 года, на 92-м году жизни. На скромном памятнике в глухом уголке Центрального тагильского кладбища снимок -молодая стройная женщина у большого фотоаппарата.
Постоял и я у ее могилы вместе с ее дочерью Ниной Евгеньевной, тихой девяностолетней старушкой, и вспомнились мне пушкинские строки, написанные на обороте портера задумчивой девушки - снимка, сделанного Анной Андреевной в далеком 1912 году:
На снимках: А.А. Шестакова; так снимали в ателье Шестаковых; братья Петр и Евгений Шестаковы.
Иван КОВЕРДА.
Репродукции автора.
Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 15.08.1997.
Снято в фотографии Шестаковых
В семьях многих тагильчан до сих пор хранятся снимки на старинном паспарту с клеймом "Фотография Шестаковых" или "Фотография В.А. Вишнякова". Благодаря им мы знаем, каким был Нижний Тагил в конце прошлого и начале этого века, как выглядели тагильчане, как, они одевались.
Кто же эти мастера, сохранявшие для потомков такие ценные исторические сведения, сделавшие снимки, которые в семьях передают от одного поколения другому?
Одной из самых крупных в городе была фотография
Шестаковых. Глава династии - Петр Андреевич
оставил о себе память лишь работами, никаких
биографический сведений о нем не сохранилось.
Известно только, что, уезжая в 1891 году в
Екатеринбург, он оставил фотографию своему брату
Евгению.
Евгений Андреевич учился мастерству у Ренара, в первоклассной московской фотографии на Кузнецком мосту. В Нижнем Тагиле он обосновался в доме подрядчика Железкова по улице Шамина (сейчас Карла Маркса).
Есть люди, деятельность которых вызывает восхищение и благодарность не только современников, но и потомков. Е.А. Шестаков, несомненно, из их числа. Евгений Андреевич стал крупным мастером фотопортрета. В фондах историко-революционного музея хранится множество его прекрасных работ.
Когда в 1905 году мастер умер от тифа, настоящим его преемником стала жена Анна Андреевна. На ссуду, взятую у купца Копылова, она строит собственный двухэтажный дом, в нем оборудует первоклассной аппаратурой фотографию, от фирмы "Манесман" выписывает соответствующую обстановку и декорации.
Шестакова работала не только в области портрета, но и делала жанровые снимки. Благодаря ее мастерству фотография была популярна и в Нижнем Тагиле, и в окрестных заводах, куда Анну Андреевну часто приглашали запечатлеть памятные события. Такие, как, например, строительство нового цеха в Нижней Салде. С фотографий, сделанных А.А. Шестаковой, издавались открытки с видами нашего города.
После революции Анна Андреевна вступила в
образовавшуюся артель фотографов и проработала
в ней до самого ухода на заслуженный отдых.
Умерла она в 1964 году на девяносто втором году
жизни.
Дочь Шестаковых - Нина Евгеньевна Суворова, в прошлом лаборант центральной лаборатории коксохимического производства, сообщила немало интересных сведений о своих родителях и подарила нашему музею уникальные, прекрасно сохранившиеся работы Петра Андреевича, Евгения Андреевича и Анны Андреевны, их портреты.
Не менее любопытной была беседа с дочерью другого тагильского фотомастера В.А. Вишнякова. Зинаида Васильевна была еще ребенком, когда от тифа умер ее отец, но охотно поделилась тем, что знает и помнит.
Василий Александрович тоже учился в Москве и получил специальность фотографа, мастера портретных работ. С 1910 года он начал работать в Тагиле, его фотография находилась в доме купца Уткина по улице Арзамасской (Красноармейской). Работал один, лишь иногда помогала жена Надежда Петровна да временами приглашали ретушеров. Интересно, что все декорации для своей фотографии Вишняков писал сам. И когда смотришь на снимки, не перестаешь удивляться, каким даром художника обладал этот человек.
Поиск материалов только начался. Впереди трудная, но увлекательная работа. В истории фотодела в Нижнем Тагиле много белых пятен, заполнить которые предстоит нам: историкам, краеведам и просто людям, интересующимся прошлым своего города, в частности, историей тагильской фотографии.
И. КОРОТКОВА.
На снимках: Анна Андреевна и Евгений Андреевич Шестаковы.
Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 26.12.1984.