О старообрядцах на Урале

    Моя геологическая судьба распорядилась так, что после окончания Уральского университета я весь производственный отрезок своей жизни провел на Южном Урале – в Челябинской области, в Челябинске. Однако самая глубинная частичка души всегда оставалась там, дома, в ничем не знаменитом небольшом среднеуральском селе Елизаветинском, около Нижнего Тагила, где родились, жили и похоронены мои предки, где я родился и прожил в этом мире свои первые, самые памятные двенадцать лет. Прошли годы... Уже на склоне жизни эти годы в родной Бобровке /так называют свое село его обитатели/ не тускнеют в дымке быстротекущего времени, а удаляющееся время раздвигает горизонты и зовет пристальнее вглядываться не только в собственное детство, но и в детали жизни родителей, предков, в житейскую атмосферу их времени. Я стал собирать все сведения о моей Бобровке.

    В 1807 году около Бобровки основались семьи Гуновых, Камешковых, Кузнецовых и Зубковых, которые были переведены из Черноисточинского железоделательного завода Демидовых. На этом заводе, к моменту возникновения Бобровки, не было ни одного православного храма. Здесь жили люди, которые ушли из более обжитых мест, потому что не приняли церковную реформу патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, ушли в "раскол", преследуемые официальной церковью. В Черноисточинске, да и в Бобровке тоже, таких гонимых называли "кержаками" по имени речки Керженец в Нижегородской губернии, откуда пришли, видимо, наиболее упорные приверженцы старой веры. Себя кержаками они не называли.

    Вот так пишет о расколе И.Я. Кривощеков:

    "Гонения, продолжавшиеся со времен Никона на раскол, не ослабевали, и раскольники на вновь устраиваемых заводах Демидовыми нашли себе приют, в особенности, около вновь построенного Черноисточинского завода, которых в 1755 году было арестовано 125 человек в возрасте 40-90 лет, из них старцев 29 и стариц 96, да оставалось не разысканными 289 человек. Всю эту массу арестованных предполагалось разослать по мужским и женским монастырям Сибири. Старообрядцы, под видом стариц и старцев, жили отдельными поселениями в окрестностях Черноисточинска, на речке Чауж, на Межевой Утке, Ашке, в вершинах реки Туры, на речке Гаревой, притоке Баранчи и др. Старообрядцы распахивали около своих избушек или скитов пашни и разводили овощные огороды, жили полным хозяйством. Местная церковная летопись указывает на преобладание старообрядчества в Черноисточинске даже в 1833 году, где православных было только 233 человека обоего пола."[1]

    О глубоких и сильных корнях старообрядчества около Бобровки можно судить хотя бы по тому, что даже в начале ХХ века в рекламном "Путеводителе туриста по Уралу"[2] говорится как о достопримечательности Черноисточинского завода, чтимых старообрядцами могилах старцев: Григория и Иова, а Д.Н. Мамин-Сибиряк упоминает[3] иконописцев древнего благочестия Киприяна Серебрякова и Кузьму Петровича Полетаева, которые славились в Черноисточинске в конце прошлого века.

    Скиты старообрядцев около Бобровки существовали, по-видимому, до середины ХХ века. В феврале 1986 года о своих путешествиях по скитам мне рассказывал Вениамин Иванович Уряшов, у которого я еще до Великой Отечественной войны учился пению и рисованию в Черноисточинской школе. Коренной черновлянин, боевой, активный, уважаемый человек. Недавно, слышал я, похоронили его.

    О своем походе по кержацким скитам Вениамин Иванович рассказывал в то время, когда я только начинал собирать письменные материалы о становлении Бобровки и не предполагал, что смогу получить доступ к архивным документам. Да и не думал я тогда, удастся ли найти что-либо документальное о таком незначительном местечке, как моя Бобровка. Электронная версия historyntagil.ru. Поэтому я с интересом расспрашивал Вениамина Ивановича и надеялся - а вдруг в таких кержацких скитах, о которых я слышал в детстве и которые, можно было предполагать, существовали здесь до образования Бобровки, сохранились какие-нибудь документы, бумаги, либо летописи, либо записи, подобные метрическим книгам или сагам.

    Вениамин Иванович рассказывает, что он отправился в скит старообрядцев под Елевой горой со своим комсомольским товарищем Николаем Прокопьевичем Свечковым в конце двадцатых годов на поиски исчезнувшей невесты последнего. Елева гора – одна из самых заметных гор северо-западнее Черноисточинска. Она виднеется на горизонте, если смотреть вдаль по Висимской (теперь Куйбышева) улице. В настоящее время там нет никаких человеческих поселений. Гора окружена тайгой, болотами, кедрачами и до скита добраться не так-то просто, хотя от Бобровки до него, по словам бобровского старожила Владимира Федоровича Гореленко, всего около восьми километров.

    Скит под Елевой горой оказался скоплением нескольких маленьких подслеповатых избушек, весьма напоминающих баньки, стоящих на довольно большой поляне в глухом лесу. Избушки стоят почти впритык друг к другу. Когда мы подходили к скиту, на хорошо ухоженном огороде работали женщины, увидев нас, женщины сразу скрылись, больше их Вениамин Иванович не видел. В избушке с нами разговаривала настоятельница (если можно так назвать) Манефа. Разговаривала вежливо, учтиво. Ночевать определили в отдельную баньку-избушку. Мебели в ней никакой не было, кроме широких русских лавок около стен и кошмы на полу, на этой кошме мы и ночевали. На следующий день Вениамин Иванович и Свечков разговаривали с мужиками, которые столярничали около одной избушки.

    По мнению Вениамина Ивановича, в скиту вряд ли велись какие-либо записи, тем более - летописи. Мужики были неграмотными. Об этом говорит то обстоятельство, что при паспортизации в тридцатые годы нынешнего столетия, нередко возраст кержаков определялся свидетельскими показаниями. Очень трудно рассчитывать на какие-либо письменные, так сказать, первичные сведения относительно старообрядческих поселений, которые могли быть на месте или около нынешней Бобровки. Тем более сомнительно найти подобные сведения о времени докержацких поселений, о коренных местных жителях.

    По рассказам В.Ф. Гореленко, в 1960-70-х годах на месте скита под Елевой горой уже не было никаких строений. Разорение скита началось с укреплением советской власти, превращением старообрядцев в лишенцев, т.е. в бесправных людей, обязанных выплачивать индивидуальные непомерные налоги. Об этом можно судить по сохранившейся жалобе, написанной почерком грамотного человека начинающими выцветать черными чернилами на разлинованной плотной бумаге. Лист этой бумаги сантиметра на три длиннее современного стандартного листа писчей бумаги. Жалоба адресована прокурору Н-Тагильского района (зачеркнуто и сверху написано простым карандашом "Висимошайтанского"). На жалобе визы "РИКУ (далее неразборчиво) 89/19/XI-30; в Рай (неразборчиво) избирком; обладмотдел". Привожу этот документ.[4]

    "Жалоба от общины верующих на поселке Елевая гора".

    "Нами общиной было подано заявление в Елизаветинский Сельсовет о возстановлении право голоса общины два месяца тому назад. Несмотря на неоднократные поездки членов общины в Елизаветинский Сельсовет председатель последнего тов. Никифоров держит весь материал о возстановлении у себя и не отсылает в Висимошайтанский РИК, о чем прилагаю письмо инспектора В-Шайтанского РИКа т. Колосова на имя пред. сельсовета.

    В таком же положении ходатайство старшины общества тов. Чепкасова копию заявления его прилагается.

    Все полагающиеся с общины налоги нами выплачиваются в сроки. Постановлением граждан Елизаветинского сельсовета мы обложены индивидуальным налогом подано было заявление копия при жалобе. Ответа в Висимо-Шайтанский РИК Елизаветинский с/с не шлет.

    От имени общины прошу побудить ответом на наше заявление о восстановлении в правах голоса общины Елизаветинский Сельсовет и ответить на наши заявления о налогах и в частности об освобождении нас от индивидуальных налогов так как прошлый год окружной прокурор указал Елизаветинскому с/с на неправильное обложение общины.

    Уполномоченный от общины Белова.

    30.IX.1930 г."

    Почерк подписи Беловой отличается от почерка текста жалобы.

    В этом же деле есть более ранний документ, подлинный, отпечатанный на машинке, с надлежащими подписями, не особенно вразумительный:

    "30.V.1930 г. № 2000-02. Елизаветинскому Сельсовету.

    Возвращая при сем заявлении гр. Чепкасова Райисполком сообщает, что

    религиозно-верующих поселка Утка в числе _______ человек при перевыборной компании в 1930 г. по Вашему сельсовету лишены прав голоса, в том числе и гр. Чепкасов.

    Предлагаем точно установить кто является главным служителем их общины. И по установлении такового факта уже определенно зачислить таковых в списки лиц лишенных прав голоса по Вашему с/совету, а не лишая всю группу верующих как это сделано Вами.

    Председатель РИКа - подпись. Секретарь - подпись"

    Здесь же (лист 141) имеется "Список лиц, живущих в семье Чепкасова":

Чепкасов Иван Кондратич 58 Заболотских Михаил Федорович 78
Юркова Агрипина Васильевна 41 Шихов Антон Савич 79
Белова Фекла Наумовна 47 Старикова Александра Федоровна 70
Мерзлякова Матрена Николаевна 31 Гребенщикова Наталья Ивановна 56
Попова Анна Денисовна 44 Серебреникова Анна Максимовна 66
Баяндина Комита Матвеевна 17 Мохначева Евгенья Николаевна 59
Кузнецова Матрона Спиридоновна 35 Старикова Поросковья Васильевна 57
Симонов Аверьян Нестеров 28 Каргалина Александра 58
Бусыгина Марфа Андреевна 67 Чепкасова Федосья Кондратична 68
Незнаева Евдокия Григорьевна 58 Незнаева Афонасья 97
Холодилова Александра Мартынова 70 Медовшиков Петр 102
Стариков Семен Федорович 65 Незнаева Клавдия 68

    При анализе только что цитированных документов можно видеть следующее: Уполномоченная Белова подписывает в конце сентября 1930 года "жалобу" от общины верующих, проживающих в поселке Елевая гора. А председатель Висимошайтанского РИКа в предписании Елизаветинскому сельсовету в конце мая того же года говорит об этой же общине, как об общине поселка Утка. Судя по списку "лиц, живущих в семье Чепкасова", речь идет об одной и той же общине, но поселок Утка, по словам В.Ф. Гореленко, находится западнее северо-западнее Бобровки в 12 километрах и в 10 километрах от скита под Елевой горой; это наверняка два отдельных человеческих поселения. Или, может быть, к этому времени - времени образования в Бобровке колхоза "Красный Уралец" - скит уже был разорен, и остатки обитателей его переселились к единомышленникам по вере в пос. Утку?

    Об организованном разорении скита можно догадываться хотя бы потому, что, как утверждает бобровская колхозница Антонина Ивановна Дубровина, в колхозе была корова Еланка из скита под Елевой горой. Из "кержаков" в колхозе была и корова Краля, как утверждает В.Ф. Гореленко. Ясно, что реквизиция даже небольшого количества молочного скота (а его в маленьком поселении среди лесов и болот вряд ли могло быть много) в сочетании с высоким индивидуальным налогом на каждого обитателя как на лишенца, не могла не привести к разору обители. В.Ф. Гореленко рассказывает, что обитатели скита под Елевой горой, переселившись в пос. Утку, жили там в отдельном доме, несколько обособленно от старожилов, и их обряды или вера в незначительной степени отличалась от обрядов основной массы жителей Утки.

    Поселок Утка, судя по тому, что там жили только приверженцы старой веры, видимо, возник давно, - может быть, до возникновения Бобровки, однако он не обозначен на тех картах и планах прошлого века, которые мне удалось видеть /Геологическая карта...ГАСО, ф.642, оп.1, ед.хр.680; Межевой план...1897 г. - ГАСО, ф.642,оп.1, ед.хр.680 и др./.[5],[6] Не числятся жители Утки и в алфавитном именном списке домохозяевам села Елизаветинского /Бобровка/ Черноисточинской дачи 1903 г.[7]

    По расхожему мнению бобровлян, в Утке собирались старые люди, которые хотели умереть вдали от мирской суеты и быть погребенными по старинным православным обрядам. Насколько это так - не знаю. Например, Афония Андроновна мне рассказывала о том, как её, шестнадцатилетнюю, выдали в 1905 году замуж за Гунова в Бобровку из поселка (или, как говорят бобровляне, - "с Утки"), т.е. в начале века в Утке были и дети, и молодежь, и невесты, а не только старики.

    О взаимоотношениях единоверцев с окружающими жителями можно судить по рассказу моей тети Пеи - младшей сестры моей горбуновской бабушки. Однажды ее отец Иван Иванович Федюнин поехал с семейством за рыжиками. С ними же поехали на другой подводе женщины с ребятами семейства его двоюродного брата, перешедшего в кержаки. А рыжики - залюбуешься! Они блестят, как вымытые после только что растаявшего снежка. Обязанности между грибниками были разделены. Одни собирали, Иван Иванович солил грибы в десятиведерную бочку, а Пее поручил пасти и сторожить лошадь Шимку. Мальчишке Пронюшке поручено было пасти и сторожить другую лошадь. Пришло время водопоя. Пея подвела свою Шимку к речке первой. Запоздавший Пронюшка кричит: "Мамушка, а можно поить лошадь из речки, из которой поят лошадь туляки?" Дедушка Иван был оскорблен до глубины души. "Никогда больше не возьму по грибы этих кержаков". А "эти кержаки" - семейство двоюродного брата.

    Как вспоминает Вячеслав Кузьмич Пунтус, он слышал от кержака с Чаужа -высокого, бородатого, кряжистого, не особенно старого, - историю ограбления молельного дома поселка Утка в семидесятых годах. Два парня, с натянутыми на лицах капроновыми чулками, проникли в этот дом, связали и заткнули рот двум старицам и, забрав иконы, в оклады которых были вставлены камни, скрылись. Будто бы эти иконы некоторое время спустя были обнаружены таможенниками Ленинграда, которые оценили иконы в несколько десятков тысяч рублей. Электронная версия historyntagil.ru. Насколько достоверен этот детектив - не знаю; будучи в Бобровке о нем я не слыхивал.

    Сейчас горько сожалею, что в свое время не расспросил Афонию Андроновну Гунову относительно истории и легенд Утки. Афония Андроновна там провела детство, да и после смерти мужа какое-то время жила в Утке и наверняка много знала и помнила.

    Павел Васильевич Серов, которому по делам геологоразведочной службы иногда приходилось бывать в этих краях, делится впечатлениями о том, что в 50-х годах в Утке было 7 или 8 домов, правда переночевать можно было только в одном, у лесника. В начале 1990 г. в селении жила с матерью только одна женщина, которая раз в неделю приходила (зимою - на лыжах) за продуктами в бобровский магазин.

    Были разорены и другие жилища старообрядцев. Например, как рассказывает П.В.Серов, еще в 1945 году староверы жили километрах в полутора ниже, так называемого Толчка в среднем течении Ашки (приток р. Межевой Утки), где было несколько домов, пашня, огороды, скот. В пятидесятых годах жилья там уже не было.

    Старообрядцы Бобровки принадлежали к одному из течений - единоверию. Это течение возникло "в результате соглашения наиболее умеренных старообрядческих кругов, выражавших интересы буржуазии, с официальной русской православной церковью, и оформленное в 1800 г. Единоверцы были подчинены Синоду, хотя службу в церквах продолжали совершать по своим правилам".[8]

    Относительно буржуазии в Бобровке начала XIX века говорить не приходиться, однако, члены семейства Камешковых, уже будучи в Бобровке, были раскольниками и, по-видимому, только в середине XIX в. присоединились к единоверию, о чем можно судить по записям в метрической книге Черноисточинской единоверческой православной Покровской церкви.[9] Например, на стр.176-177 Стефан Яковлев Камешков упоминается среди крепостных крестьян деревни Елизаветинской, присоединившихся от раскола к единоверию, запись на стр.169: "26 сентября 1849 г. у Терентия Ананьева Гунова и Феодосии Анфимовой (оба единоверца православного вероисповедания) Гуновых родился сын Дионисий. Восприемниками был Иван Терентьев Гунов и Анна Иосифовна Миронова". Восприемниками в данном случае могли быть только единоверцы, однако упомянутый Иван Терентьев Гунов в 1843 году фигурирует в качестве младенца, родившегося от раскольников Елизаветинской деревни.[10] По-видимому, переход бобровских раскольников в единоверие связан с открытием единоверческого прихода в Черноисточинском заводе в 1845 году.

    В рапортах, которые ежемесячно представлялись Черноисточинской заводской конторой Главному Правлению Нижнетагильских заводов о числе раскольников и лиц других вероисповеданий, сообщается, что в 1849 году в Бобровке числится постоянное число 7 мужчин и 3 женщины, приемлющих священство раскольников.[11]

    В книге "Приходы и церкви Екатеринбургской епархии" при характеристике единоверческих церквей упоминается Покровская церковь (стр. 603).[12] "Единоверческий приход в Черноисточинском заводе открыт в 1845 году. 20 июня 1846 года был заложен и 29 сентября 1852 года освящен в честь Покрова Пресвятыя Богородицы каменный храм. Устроенный заводовладельцами Демидовыми, храм остается доселе в первоначальном виде. В храме имеется древнее Евангелие напрестольное, напечатанное в 7114 году от сотворения мира при патриархе Гермогене и царе Василии Ивановиче (Шуйском). Евангелие было приобретено и подарено церкви управляющим Нижнетагильскими заводами Д.В.Беловым. Оно в сребропозлащенном окладе весом 10 ф. 42 зол., на верхней доске изображение 4-х евангелистов и распятия, на нижней - Покрова Пресвятыя Богородицы. Часть прихожан живет в деревне Елизаветинской".

    Вот некоторые результаты моих поисков.

    Примечания:

    1. Кривощеков И.Я. Словарь Верхотурского уезда. Пермь, 1910. С.653, 778, 779.

    2. Весновский В.А. Путеводитель туриста по Уралу/ Изд. В.А.Весновского. Екатеринбург, 1902. С.38.

    3. Мамин-Сибиряк Д.Н. Платина. Статьи и очерки. Свердлгиз, 1947. С.341.

    4. Государственный архив Свердловской области - Нижнетагильский филиал. Ф. 45. Оп. 1. Ед. хр. 19. Л. 118.

    5. Геологическая карта Нижнетагильской дачи. Масштаб 1:500 000. Par Le Play. [Paris]. 1852. ГАСО. Ф.107. Оп.1. Ед.хр.10.

    6. Межевой план юго-западной части дачи Нижнетагильских заводов г.г. Демидовых. Масштаб: в 1 английском дюйме - 200 саж.

    Составлен в конце XIX в. ГАСО. Ф.642. Оп.1. Ед.хр.680, 681.

    7. Алфавитный именной список домохозяевам села Елизаветинского (Бобровка) Черноисточинской дачи. 1903. ГАСО. Ф.59. Оп.8. Ед.хр.842, 200.

    8. Атеистический словарь. М.: Изд-во полит. лит-ры,1985. С.148.

    9. ГАСО. Ф.601. Оп.1. Ед.хр.6.

    10. Роспись о родившихся младенцах от раскольников Черноисточинского завода и Елизаветинской деревни за 1843 год. ГАСО. Ф.643. Оп.1. Ед.хр.831. Л.40.

    11. ГАСО. Ф.622. Оп.1. Ед.хр.545.

    12. Приходы и церкви Екатеринбургской епархии. Издание Братства Св. Праведного Симеона Верхотурского Чудотворца. Екатеринбург: Тип. Ф.К. Хомутова, 1902.

Г.И. Чайко

Главная страница