Шишка сыска

    Разговор с бывшим опером угрозыска

Александр Иванович в лейтенантских погонах

    "Основным отличием оперативного работника органа угрозыска выступает наличие у него определенных полномочий, позволяющих вести агентурную и оперативно-розыскную деятельность. Эта работа предполагает проведение ряда мероприятий, связанных со сбором данных и слежкой. В этой связи на этих сотрудников не распространяются требования к внешнему виду. В частности, оперуполномоченный уголовного розыска может носить гражданскую (повседневную) одежду. Материалы, которые исследуются служащими, имеют гриф "сов. секретно" и "секретно". Информация, содержащаяся в таких делах, не подлежит опубликованию и разглашению".

    Майор милиции Александр Иванович Кошкин уже двадцать лет на пенсии, сроки подписок о неразглашении уже давно миновали. Но разговор с опытным сыщиком интересен не только фактами, но и гражданской позицией, уровнем профессиональной честности и достоинства, которые Александр Иванович незыблемо хранил все годы службы.

    – Александр Иванович, слегка перефразируя детский стишок можно сказать, что "с опером такого роста спорить запросто не просто"! (рост Кошкина 195 см.) Как Вы попали в милицию?

    – По собственному желанию. После срочной службы в армии в 1973 году я был принят в оперативно-поисковую группу уголовного розыска управления внутренних дел Нижнего Тагила – тогда не было ни ОМОНа, ни СОБРа. Мы занимались задержанием опасных и особо опасных преступников. Кроме того, оперативно-поисковая группа работала и с карманниками.

    – Первое задержание помните?

    – Своего первого карманника, которого звали Александр Иванович Калиганов, я запомнил навсегда. Ловил я его два раза. После первого случая ему дали два года. Через месяц после выхода из тюрьмы я опять поймал его на краже. Он даже не вырывался, мне его даже жалко стало.

    Или еще один случай. Я зашел в девять утра на центральный колхозный рынок. Людей почти не было. Вдруг вижу – за одной из покупательниц энергично движется женщина. Затем, после моментального контакта, она развернулась и пошла мне навстречу. Правая рука у нее была в кармане. Я зажал руку в кармане воровки и крикнул покупательнице: "Женщина, у вас кошелек пропал!". Та замахала руками, запричитала. Карманница пыталась скинуть кошелек, но я не позволил это сделать. Мы трое поднялись на второй этаж, в административное помещение, и только там, при понятых, воровка вытащила руку из кармана, в которой был зажат кошелек.

    – Сорок лет назад не было ни видеонаблюдения, ни других достижений электроники. Как выходили из положения?

    – Например, делали ловушки. В кошелек клали пиропатрон с красящим веществом.

    Счастливый карманник открывал его – происходил хлопок, а лицо и руки жулика окрашивались в ярко красный цвет.

    – В начале нулевых люди шли в редакцию и жаловались на беспередел карманников в трамваях. Одна женщина с помощью двух молодых людей задержала одного и сдала на Островского. А на другой день веселый злодей помахал ей на улице ручкой. В милиции женщине объяснили, что он сбежал через открытое окно. Говорят, что в то время был ликвидирован отдел по борьбе с карманниками. Бессмысленно задерживать жулика без доказательной базы?

    – Именно так. Задержать – полдела, а как довести до суда? У нас лучшим начальником отдела по борьбе с карманными кражами был Алексей Олегович Мещерский. Он занимался только карманными кражами и был специалистом экстра класса.

    – Как Вас "переключили" на работу по пресечению незаконного оборота наркотиков?

    – В конце семидесятых в трамваях начала орудовать криминальная троица. Молодая эффектная блондинка, парень, примерно ее ровесник, и представительный мужчина среднего возраста восточной наружности.

    Мы с напарником вели за ними наблюдение. И однажды в салоне вагона они настроились совершить кражу, но жертва неожиданно сошла на остановке. Мы продолжили контролировать троицу, которая привела нас к гостинице "Тагил". Подозреваемые взяли ключи и ушли в номер. Администратор, посмотрев наши удостоверения, сообщил, где располагается троица.

    Пришлось подождать некоторое время, а когда гости города вышли из гостиницы, я попал в номер. Во время поверхностного осмотра обнаружил мешок с веществом серого цвета. У меня возникло предположение, что это наркотик: подозреваемые вели себя порой как-то неадекватно. Эксперты в УВД, куда я привез немного серого порошка из номера, сказали, что это опийносодержащее вещество.

    В то время в Нижнем Тагиле была специальная колония №5 на Тагилстрое, в которой содержались наркоманы, собранные с территории СССР от западных границ до Урала. Причем не только из РСФСР, но и из кавказских республик. Я подошел к специалисту УВД по наркотикам Петру Андреевичу Афанасьеву и рассказал ему о мешке.

Легенда сыска, учитель и наставник П.А. Афанасьев.

    Затем еще два дня троица была под нашим наблюдением. Первой мы задержали с поличным (во время карманной кражи) девушку-блондинку, которую звали Алла, и парня по имени Володя. Доказательная база по краже была нами обстоятельно оформлена. К сожалению, третьего – матерого участника троицы, которого звали Григорий Врублевский, мы не смогли привлечь к ответственности по карманным кражам.

    Затем мы прибыли в номер гостиницы "Тагил", где проживали задержанные. К этому времени выяснилось, что гастролеры прибыли в город из Крыма, все они – завзятые картежники, а отец блондинки, студентки третьего курса юридического института – первый или второй секретарь горкома КПСС одного из городов на украинском полуострове. Алла была любовницей Григория Врублевского, и он всячески пытался ее отмазать после ареста (арестовали ее и Володю): предлагал деньги. Мне, в частности, крупную взятку.

    Через полтора-два месяца Врублевский пришел в УВД на Карла Маркса, 49 и предлагал в обмен на прекращение дела машину (тогда проблемой были не только средства, но и сама возможность купить автомобиль). Руководство предложило войти с Врублевским в контакт, чтобы получать от него нужную оперативную информацию. Информация о преступниках Нижнего Тагила пошла, и мы стали использовать ее в своей работе.

    Аллу и Володю осудили. П.А. Афанасьев предложил мне занять в его отделе офицерскую должность. Три предыдущих кандидата не прошли испытания.

    Работая по карманникам, оперативно-следственная группа из двенадцати человек задерживала в год 6-7 жуликов. Мне в течение трех месяцев удалось поймать и оформить необходимую доказательную базу на восемь человек. Тогда начальник уголовного розыска подготовил все необходимые документы для присвоения мне офицерского звания.

    – В строгое советское время тоже была проблема наркотрафика?

    – Еще какая! Я стал работать по наркотикам с Петром Андреевичем Афанасьевым. Наркоманов тогда было очень много. В специализированную колонию по почте слали гашиш и марихуану (такой же серый порошок, который я в первый раз увидел в мешке в гостинице "Тагил"). Много шло медицинских препаратов, способных вызвать наркотическое опьянение. Это были кодеиносодержащие препараты, морфин, промедол и другие наркотики в ампулах.

    Работа шла хорошо, а оперативная – вообще изумительно. По объемам изъятых наркотиков мы опережали всю область вместе взятую. Был такой случай на грани 70-80 годов, который в оперативных кругах прогремел на весь СССР.

На параде 7 ноября 198… года. А.И. Кошкин – третий слева. Первый на снимке – Юрий Николаевич Ефремов

    В мою обязанность входила проверка аптек на выдачу наркотиков онкологическим больным. Проверяя одну из тагилстроевских аптек, я обратил внимание, что на документах нет одной печати из трех необходимых. А вместо трех подписей была всего одна. Я сделал выборку, все проверил и в финале задержали врача, хирурга-онколога, двух медсестер и укоренившегося в Тагиле уроженца Кавказа.

    Вдвоем с Афанасьевым мы начали работу по этому делу в апреле, а в октябре приехал грузин по имени Гига, а с ним молодой парень – осетин. Приезжие встретились с врачом, о котором я говорил. Они были под наблюдением три дня. Уже было известно, что кавказцы купили билеты на поезд из Екатеринбурга. А жили они в гостинице "Северный Урал".

    Мы пришли туда незадолго до отъезда гостей. Дверь в номер нам не открыли. Тогда мы попросили горничную, чтобы она пошла туда как бы для смены белья. Вслед за ней в номере оказались и мы. Наше внимание привлекли три вместительных баула, приготовленных к отъезду. В них лежало около трех тысяч ампул. Одна ампула стоила на черном рынке около 25 рублей (при средней зарплате в то время в 150 рублей). Грузин сразу потерял дар речи, в течение трех часов мы не могли его разговорить – в таком он был шоке. Но у нас под окном дежурила "скорая", поэтому умереть старому наркоману-наркоторговцу не дали. Осетин оказался покрепче, да и наркоманский стаж у него был поменьше. Результатом нашей работы стал арест всех персонажей.

    Потом были подобные события в первой во второй городских больницах, где тоже совершались хищения.

    – Как удавалось красть дорогостоящие препараты, находящиеся на строгом учете?

    – Больному ставился не промедол, а сильнодействующий препарат – так называемая "тройчатка", которая не подлежат количественному учету. Пациент чувствовал, что стало легче, но понять, что произошла замена – не мог.

    Ампулу с наркотическим анальгетиком продавали на сторону. Бывало, что их вскрывали, выкачивали промедол, вливали туда "тройчатку", ампулу запаивали и вторично вскрывали на глазах у больного.

    Чтобы раскрыть эту схему, мы метили ампулы специальным веществом – приходилось прибегать к разным приемам, чтобы разоблачить преступников в белых халатах.

    – После развала Союза Вы, Александр Иванович, попали на Огаркова, 6, где располагался РУБОП (Региональный отдел по борьбе с организованной преступностью). Приходилось иметь дело с известными криминальными персонажами?

    – Когда из Нижнетагильского исправительного учреждения освобождался вор в законе Дед Хасан, встречать его приехало около полусотни представителей различных преступных группировок. Все они были задержаны сотрудниками РУБОПа на предмет проверки причастности к совершенным преступлениям. Двое из них остались в Нижнем Тагиле на продолжительное время, поскольку против них были возбуждены уголовные дела.

    – В 90-е годы утихомирили и местную оргпреступность. Как вспоминает начальник УВД И.А. Абдулкадыров, работать приходилось ночами, как бы во вторую смену, но результат был на лицо.

    – Как-то мы задержали за вымогательство одного авторитета из тагильской группировки.

    Его прокурор арестовал на десять суток. За это время мы должны были доказать его виновность. Авторитет шел в отказ. В РУБОП постоянно шли звонки из разных высоких инстанций с требованием отпустить. Начальник отдела готов был выполнить просьбы по истечению десятидневного прокурорского срока. С задержанным каждый день шла работа. На восьмой день ему предъявили неоспоримые улики, и он сознался.

    – Александр Иванович, Вы говорите, что о Вашей службе можно книгу писать. Расскажите одну воображаемую главу, которую озаглавим...

    ...– Как я в первый раз увидел доллар. Дело было так. Мы задержали в гостинице "Тагил" с промедолом одного кавказца. Арестовали его на десять суток по 90-й статье. На седьмой день приезжает один авторитетный жулик и просит отпустить задержанного до суда. Я ему сказал, что буду настаивать на аресте, поскольку наркоторговец иногородний.

    На том и расстались. Вдруг жулик возвращается в кабинет и говорит: "Саша, ты знаешь, мы не договорили!" – и достает пачку денег толщиной с настенный отрывной календарь. Я таких денег никогда не видел и спросил: "Что это?"

    "Как что – доллары!" – радостно засмеялся жулик.

    Я ему предложил подождать, пока я приведу понятых, чтобы оформить взятку по всем правилам. Владелец долларов вместе с деньгами моментально исчез.

    Но когда я через несколько дней пришел в прокуратуру за ордером на арест наркокурьера, то прокурор отказался его арестовывать. Почему – не знаю. Наркобарыгу отпустили под подписку о не выезде до суда.

    Через год мы проводили на квартире задержание Резо, который выполнял обязанности казначея у вора в законе Каро. Стоя у стены в позиции "ноги шире плеч", Резо заявил мне: " Ты сам взятки берешь, а с меня чего-то требуешь?"

    Я предложил высказать претензию подробнее. Стали разбираться, провели очные ставки. Оказалось, что жулик присвоил показанную мне пачку долларов, сказав своим, что проблема с помощью долларов решена – наркокурьер-то на свободе.

    Через полгода жулик, приносивший доллары, пропал. Никто его больше не видел.

    – РУБОП взаимодействовал с подразделениями полиции?

    – Мы плотно работали с райотделами, в частности с Ленинским РОВД, где Ибрагим Абдулкадыров был тогда начальником. Мы обменивались информацией и сотрудничали. Все дела, поступавшие из Ленинского райотдела, имели железную доказательную базу и четкую судебную перспективу. Я лично решительно поддерживаю инициативу начальника Межмуниципального управления МВД России "Нижнетагильское", полковника полиции И.А. Абдулкадырова, высказанную на заседании Нижнетагильской Думы о сокращении числа исправительных учреждений на территории нашего города. Правоохранители как никто знают, сколько беды и горя принесло в тагильские семьи такое вынужденное "соседство".

    Надо сказать, что криминал в 90-е годы не особенно страшился милиции. А вот РУБОПа серьезно опасались. Как-то надо было поговорить с представителем криминального мира, и я предложил ему прийти на Огаркова,6. Бандит предложил перенести встречу в сквер напротив: "Лучше вы, Александр Иванович, выходите, а то к вам зайдешь и неизвестно когда выйдешь!"

    Сейчас надо бы возродить такую службу – РУБОП, набрав туда нормальных людей. Честные люди есть, просто их надо найти.

    Поздравляю бывших и нынешних сотрудников уголовного розыска со столетним юбилеем нашей службы. Меня попросили рассказать о прожитом и пережитом. Хочу сказать, что успех наших действий зависел от совместных усилий сотрудников уголовного розыска и помогавших нам правоохранительных подразделений. Поэтому юбилей – общий праздник тех, кто обеспечивал и обеспечивает безопасность российских граждан.

    Снимки из архива А.И. Кошкина.

    Литература: Газета "Тагильский вариант" №5(234) от 05.10.2018.

Главная страница