Красный Камень
Почему он красный, этот Камень? Знаю, что многие связывают это название с событиями гражданской войны, когда здесь, неподалеку, шли кровавые бои. Но, по-моему, это название более древнее и идет от доброго значения слова "красный" - красивый.
Я помню, как красив был этот нависший над рекой камень, если смотреть на него с конца улицы Красноармейской. Диковатые скалы, поросшие мхами и лишайниками, летом - цветущими белыми и розовыми цветами, казались суровыми и неприступными. Гора буквально нависала с другой стороны над трамвайными путями, по которым чуть не до самой речки по однопутке бегал трамвайчик, разворачиваясь под самой горой. На нем мы ездили из города на Выю, проходили по односторонней улице вдоль реки до моста и оказывались на Вогульской улице с маленькими домишками, бесконечными огородами, курами, шипящими гусями и даже индюками. Городской девчонке было это в диковинку - на центральных городских улицах никто кур не выпускал. Я бежала вслед за мамой к ее родительскому дому и с опаской оглядывалась: как бы гусь не схватил за пятки.
Возвращались из гостей поздно, в глубоких летних сумерках, и мама снимала с головы белый платок, с меня воротник, когда мы приближались к Красному Камню. Она боялась, как бы летучие мыши не налетели на белое. Становилось на душе жутко, я прислушивалась и всматривалась в темное небо. Там действительно кто-то пролетал, шурша крыльями, отрывалась и летела прямо на нас звезда, и мама торопилась загадать желание.
Трамвай долго не приходил, и усевшись поближе друг к другу в деревянной будке, мы разговаривали. Вернее, говорила мама. О том, как маленькой бегала через Треуховскую плотину (теперь - букатинские гаражи) сюда, на Красный Камень. Здесь сеяли овсы, и от скотины делали длинную огородку, отделяя поля от поскотины. А через овсы была протоптана широкая тропа, по ней с Выи ходили на вокзал, в депо. Многие выйские там работали. Вот и когда белые отступали из города, то бежали они через Красный Камень к железной дороге. Тогда с красными ушел и ее старший брат Тимоша, чтобы уже никогда не вернуться. А у самой железной дороги была построена больница "Красный Крест" - белое двухэтажное здание, обсаженное метров на двести вокруг тополями. Они и сейчас доживают свой век, потесненные со всех сторон гаражами.
В больнице работал замечательный врач Кузнецкий. Неподалеку, где сейчас строительный техникум, была его дача. Потом здесь была детская больница, одноэтажная, покрашенная зеленой краской, а кругом надворные постройки: конюшни, высокие сараи. В одной такой крепкой постройке некоторое время было даже общежитие педагогического института в начале 50-х годов. Долго еще здесь стояли старая лиственница да кусты акации.
Время меняет лик земли, меняет потребности людей, их быт, как меняет и самого человека. И я уже не застала хлебных полей на Красном Камне.
Трамвай, сбежав от проспекта Ленина с крутой горки в низину речки Вязовки, выбирался к трамвайному парку, дожидался встречного и бежал дальше. Кончались маленькие, вросшие в землю домишки, а ему приходилось круто поворачивать влево и бежать вдоль полей. Здесь уже и начинался Красный Камень. Лишь три видных с любой точки здания оживляли картину. Две казавшиеся очень высокими пятиэтажки и полукруглая красивая больница возвышались над картофельными полями.
Вот к ним-то от трамвайной остановки и тянулись люди. Да еще к поселку частных домов, что несколькими улицами лег за пятиэтажками. Шли по дороге, что позднее станет улицей Пархоменко. А пока она вела к пятиэтажкам да женскому лагерю, брошенному в низину, ближе к Смычке, с бараками вокруг него. Зеленые квадраты картофельных полей четко вырисовывались на возвышении, ведущем к самому Красному Камню. Было тихо в траве, звенели кузнечики, над полями вились птицы. А зимой снега непроходимо заваливали все это огромное пространство, и только проторенными тропами можно было добраться к себе тем, кто жил в этих, казалось, таких далеких домах.
Я хорошо все это помню, потому что именно здесь моя семья садила картошку. Так что все лето мне приходилось навещать огород, помогая окучивать и копать картошку а потом, сидя на мешках, трястись по дороге в город через Вересовник, мимо колбасного завода.
Чаще ездить приходилось трамваем, но и это было увлекательное путешествие. Я знала, что отец принимал участие в прокладке этих трамвайных путей, а старшая сестра с гордостью рассказывала, как она вместе с папой на первом трамвае на Красный Камень ездила! Представляете, как ей завидовали мальчишки и девчонки? Ведь это был первый трамвай в городе!
Только что кончилась война, но сытнее не стало, и мы опять ехали садить картошку. Как всегда, трамвайчик круто повернул, и мы увидели целый новый поселок красивых домов справа от трамвая. Они убегали вдаль, к железной дороге, теряясь за поворотом. Какими убогими темными уродцами показались мне домишки напротив!
Особенно поразил воображение самый первый угловой двухэтажный домик, снарядной мансардой и балконом, свежепобеленный, он выглядел этаким именинником. Я стояла на задней площадке трамвая и все любовалась этим домом. Он так был не похож на наши тагильские дома, как будто был посланцем из какой-то другой земли. Какой? Я не знала. Как не знала и того, что пройдет каких-то 5-6 лет, и мне придется жить в точно таком же доме, в том же поселке.
Вскоре узнала я, что улицу, где стоят эти новые красавцы дома, назвали улицей Победы. Да, в честь той Великой Победы 1945 года, о которой мы помним долгие 55 лет нелегкой нашей жизни. Узнала я, что название моей будущей улице дал Лев Павлович Шмаков - друг отца, с которым они вместе учились в горнозаводском реальном училище здесь же, в Тагиле. Лев Павлович и посоветовал нам приобрести дом на Победы после того, как наш, на Ленина, снесли. Новый мой дом раньше принадлежал архитектору Патиеву, по чьему проекту был построен весь этот веселый поселок с улицей Цветочной, Зеленым тупиком, Сталинградской и Победы. Как же хотелось архитектору, чтобы все они стали по-настоящему улицами будущего, в котором не будет больше войны, не будет зависти, воровства. И действительно, поселок не знал заборов и крепких засовов. Легкий штакетник, калитки, дома, чуть отступившие от них, чтобы перед окнами цвела сирень и было много цветов. Да и люди жили здесь открыто и дружно.
Улицы тщательно прибирались, все пространство перед домами за поворотом было засеяно китайскими маками. Представляете, какая была красотища, когда они зацвели! Позднее вдоль всех дорог были посажены деревья. Поселок уже в 60-е годы утопал в зелени.
Когда в 1951 году мы сюда переехали, то практически и магазина здесь не было. Пока мы дождались, когда открылся самый близкий к нам продуктовый магазин на застроившейся тогда же улице Циолковского, которую тут же многие старожилы поселка стали звать улицей Сулковского (это было ближе и понятнее, потому что в поселке в своем небольшом домишке жил инженер из Гипромеза - Сулковский, человек известный и уважаемый).
Первым, большим по тем меркам, трехэтажным домом, был дом по улице Жуковского, где сразу же расположили поликлинику, а то заболевшему надо было добираться до конечной остановки на Тагилстрое.
Дома поднимались быстро, один за другим, и как-то очень незаметно, потому что стройка, окруженная глухим забором, была недоступна постороннему глазу. О том, что в городе было много заключенных, пленных, ни для кого не было тайной, как не было необычным, когда по улицам города шла колонна понурых людей, сопровождаемая конвоем. Мы, ребятишки, частенько подбегали к этим людям и совали им в руки пучки лука, моркови. У меня долго хранилась австрийская монетка, полученная от пожилого человека, со слезами на глазах принявшего такой дар.
Стройка продолжила нашу Победу, и первой на ней появилась школа. Уже летом 1951 года вся ребятня стала собираться около красивого здания с высоким крыльцом, просторными коридорами и светлыми классами на южную сторону. Притягивал нас к себе своим обаянием, дружеской беседой на равных уже назначенный директором сорок второй школы Иван Леонтьевич Братилов. Мы все хотели учиться в новой школе, вместе, девчонки и мальчишки, и очень надеялись, что будет открыта десятилетка.
Бурно рос Красный Камень. К концу 50-х годов было застроено все пространство между Восточной и Пархоменко, дома поднялись по обеим сторонам улицы Победы. Хорошел и наш маленький поселок частных домов, где уже подрастало новое поколение родившихся в нем детей. Большая часть жизни хозяев этих домов проходила во дворе и на огороде, практически у всех на виду. Вот и получалось, что больших тайн друг от друга не было. Стол в огороде, затененный кустами, был делом обычным, он собирал вокруг дымящегося самовара и старого, и малого. Через забор перебрасывались обычными фразами: "Самсоновна, у тебя вроде бы уже лук поднялся, а у меня что-то в этом годе нет". - "Заходи, Маруся, нарви пучок!". Осенью у калитки собиралась ребятня из двухэтажного дома в тополях (того самого "Красного Креста", о котором уже говорилось): "Тетя Настя, яблоки поспели?" - "Поспели, поспели! Подождите, вот наберу ведерко - так выставлю вам". И обещанные яблоки расходились тут же по ребячьим рукам. "А теперь - чур, - слышалось с улицы, - в огород к тете Насте не лазать. Узнаю - голову оторву", - обещал уличный заводила Валерка. И правда, воровства до поры - до времени поселок не знал, "свои" - то, уж точно, налетов не творили.
Сколько сострадания к чужой нужде и горю было в людях старшего поколения! Сами не всегда жившие в достатке, они привечали ребятишек, помогали друг другу, чем могли. Нет, что ни говори, а жизнь под одной крышей нескольких поколений воспитывает в человеке трудолюбие и бережливость, умение прийти другому на помощь и принять с благодарностью эту помощь от другого.
Так ли живет сейчас наш поселок, сказать не могу. Но когда я иду улицами Красного Камня, удивляюсь запустению вокруг домов. Крапива и репей вымахали выше головы около крепких, непроницаемых заборов, и едва ли новых хозяев радуют цветники, сирень стала редким украшением дворов. Пожалуй, даже новые огромные, не в один этаж, дома на старых подворьях не радуют глаз: такая грязь от разбитых вдрызг дорог, строительного мусора вокруг. Будто "свое" кончается порогом дома. Хозяин, он смотрит как дом его вписался в улицу. Он заботится обо всем, что дом окружает ему небезразлично, как он воспримется соседями. Потому и дорожку у дома почистит и сточную канавку, и о дороге сообща с соседями позаботится, чтобы жить в доме было достойно и спокойно. Не хватает наверное, этих старых добрых традиций новым хозяевам.
Ну, а весь Красный Камень, он будто застыл в своем развитии, потерявшись где-то в 70-х годах. Померкли дворы, опустел "Красногвардеец", детские площадки уступили место стоянкам машин да мусорным ящикам, которых в семидесятые-то и не видно было. Почему их время пришло, сказать трудно. Вот и бегают привычно дети вокруг помоек, и никому не противно, что человек с детства привыкает к грязи и безобразию, как к чему-то обязательному, что сопровождает нашу жизнь. А как бы хотелось передать город нашим внукам-правнукам нарядным и чистым, где у каждого дома свое неповторимое лицо.
Красота - огромная сила, оберегающая человека от всего скверного и уродливого. Электронная версия historyntagil.ru. Но чтобы красота родилась и сохранялась, нужен огромный общий труд всех, заинтересованных жить в красоте. Вот и получается, что весь смысл нашей с вами жизни - в труде во имя этой красоты. Поймем мы это - сохраним и красоту нашего Красного (красивого) Камня тоже.
Нина ПЕТРОВА.