Золотая лихорадка. Тагильский вариант

    "Золото и железо переедает".

    (Народная пословица).

    Плато, на котором нынче расположен артиллерийский полигон в поселке Старатель, был словно остров, "опоясанный" реками Тагил и Нейва. Пашенной земли, пригодной для обработки, здесь практически не было, да и та, что была, требовала обильного торфования и унавоживания. Поэтому здешние земли в основном использовались под покосы, выпас скота, смолокурение и заготовку леса. Около Нижнего Тагила располагались два таких огромных плато для выгула скота. Второе пастбище простиралось от Лебяжки до Медведь Камня в районе Гулящих гор. Это был прибыльный и хорошо поставленный бизнес. Весной тагильские прасолы гуртами гнали из степей Западной Сибири и Казахстана скот, где под минимальным присмотром пастухов он гулял весну, лето и осень, до первого снега, после чего его забивали.

    Ничто бы не потревожило покой этих девственных мест, если бы около 1807 года горный мастер Лев Иванович Брусницын не доказал наличие рассыпного золота на Урале. По его технологии, не надо стало дробить твердые кварцевые породы. Лоток, лопата, ручей с водой и фарт – вот слагательные будущих баснословных состояний.

    Золотая лихорадка, вспыхнувшая в 20-е годы 19-го века, сначала устремилась от Екатеринбурга к Челябинску, а затем к Невьянску и Нижнему Тагилу. В детстве все мы зачитывались приключениями героев-старателей, описанных Джеком Лондоном, не осознавая, что у нас под боком происходили подобные события. А между тем быт и нравы золотой лихорадки на Урале были прекрасно описаны в произведениях Д.Н. Мамина-Сибиряка, В.И. Немировича-Данченко (журналист, брат одного из основателей МХАТа), П.П. Бажова, Е.А. Федорова, А.П. Бондина и других. К сожалению, труд золотоискателей Краснопольско-Петрокаменской части остался в тени внимания маститых литераторов. Д.Н. Мамин-Сибиряк больше писал о старателях родного Висима, а на данном участке он описал труд горщиков села Мурзинка, добывающих самоцветы. В.И. Немирович-Данченко тоже описал труд старателей, работающих на реке Нейва. Вот отрывок из его очерка "Колыбель миллионов":

    "Меня давно манило в самую глубь Урала, туда, где в вечном мраке рудника гном-человек, ценой невероятных усилий, отнимает у земли ее глубоко схороненное сокровище, где одинокие старательские артели в глуши дремучих лесов по целым месяцам выживают у золотоносных рек, еще не намеченных даже на карте, где высокие горы встали на самый рубеж студеного сибирского царства, точно заслоняя Россию от его леденящего дыхания".

    А особенно восхитил Немировича-Данченко тип приисковых женщин:

    "Какие сильные рослые бабы, заметили мы.

    – Это наша порода. Демидов здесь перемешал чуть ли не все племена земные, оттого и получились такие "патагонки" (индианки, жительницы Патагонии. – Прим. авт.) Нужно признаться, что "патагонки" эти, помимо своего роста, были очень красивы. Свежие, здоровые лица с черными глазами, высокие груди, порывисто дышащие на тяжелой работе, сильный склад хорошо обрисованного тела... Тут такой обычай; старательская баба совсем на особом положении. Другая – мужу своему покорствует, а этой муж не грозен. Какая девка старательская, так она сама себе мужа выбирает, а не он ее... А бабы у них шибкие, ничего не пужаются... И сильные же есть! А раз одна двух беглых в лесу поймала..." [1].

    Первые золотые прииски были открыты в долине рек Ключики и Малая Кушва в декабре 1822 года, работы велись штейгером Дементием Пономаревым. К 1836 году на них работало 103 человека, до 1839 года добыто свыше 20 пудов золота.

    В 2017 году с момента открытия золота в поселке Старатель исполняется 195 лет.

    В 1824 году заводским жителем Семеном Соломатином в долине реки Руш начал разрабатываться прииск, действовавший до 1840 года. Здесь же в 1827 году был найден золотой самородок весом 1 фунт 18 золотников. К 1836 году на прииске работало 108 человек, всего здесь было намыто свыше 8 пудов золота. В 1823 году приказчиком Иваном Макаровым и служителем Семеном Коряковым был открыт прииск на реке Шиловка при притоке реки Шайтанка. На нем работали при 17 вашгердах 147 человек. В 1824 году заработал прииск на реке Малая Шайтанка, притоке Большой Шайтанки. В 1821 году Е. К. Ушков открывает на реке Шайтанка золотой прииск совместно с крестьянами Костиным и Дружининым и надеется за это получить от Демидовых вольную, да его награждают лишь 400 рублями. В 1826 году Фрол Санников и Ефим Ушаков начали добычу золота на Шайтанке, притоке Салды. В 1824 году приказчиком главной конторы Нижнетагильского завода Иваном Марковым в деревне Судорогиной близ села Краснополье был открыт золотой прииск. С 1827 года началось освоение месторождения бассейна реки Вилюй. Первый прииск основал приказчик Яков Любимов в Стягаловском Логу реки Сухой Вилюй.

    По мере истощения золотых запасов старатели вынуждены были подниматься по руслам этих маленьких рек, от Тагила и Нейвы – наверх плато. Конечно, это были самые маломощные старательские артели. Самые богатые прииски по Нейве и Тагилу давно были поделены. Как отмечал инженер Конкевич, с 1829 по 1879 годы только по реке Нейва было добыто 1,5 тысячи пудов золота. Вершина самого плато для золотодобычи была малоперспективна. Пробы на золото, а при его наличии и на добычу, там можно было вести только весной или в период дождей, когда наполняются водой небольшие ручьи.

Типы рабочих на золотых приисках

Типы рабочих на золотых приисках

    Вслед за перечисленными реками была начата золотодобыча на Кайбашке, Копосихе и Леневке. Началась золотодобыча и по реке Тагил. В 1863 году подполковник К. Тараевский между реками Левиха и Аник открыл тагильский золото-платиновый прииск. Вскоре был открыт первый тагильский золотой прииск в устье реки Кузька, второй тагильский прииск – у Рахманинского болота, третий находился в устье Братчикова Лога. Все три прииска открыты в 1899 году.

    Необходимо отметить, что после окончания старательских работ эти места подвергались рекультивации. Так, в июне 1855 года по инициативе главного лесничего Нижнетагильских заводов Карла Оберга были проведены посевы леса в районе между речками Ключик и Руш. На 10 000 квадратных метрах территории были посеяны семена соснового и лиственного леса, на горе Палочной засеяно 2 500 квадратных метров. Посев производился силами детей тагильских мастеровых в течение 44 летних дней.[2]

    Очень живописное описание прииска и артельного люда, работавшего на нём, оставил нам Д.Н. Мамин-Сибиряк в своём очерке "Золотуха".

    "Прииск вблизи был совсем не то, чем он казался издали. Свалки, перемывки, выработки, шурфы, канавы, кучи песку и галек – все это напоминало издали работу сумасшедшего, который не стеснялся осуществлением своих диких фантазий, и то, что вырывал в одном месте, сваливал в другом. Нужно было пройти прииск из конца в конец, и только тогда "открывался в этом беспорядке порядок", и вся масса затраченного человеческого труда освещалась разумной мыслью. Точно так же и относительно старателей. Главное впечатление производила необыкновенная пестрота собравшегося здесь народа. И кого-кого только не было на прииске: мастеровые с горных заводов; староверы из глухих лесных деревень по реке Чусовой; случайные гости на прииске – вороняки, то есть переселенцы из Воронежской губернии, которые попали сюда, чтобы заработать себе необходимые деньги на далекий путь в Томскую губернию; несколько десятков башкир, два вогула и та специально приисковая рвань, какую вы встретите на каждом прииске на всем пространстве от Урала до Великого океана. Этот гулящий, бездомный, разношерстный люд есть порождение бестолковой приисковой жизни и составляет настоящую язву, корень всяческих зол. Стоит раз взглянуть на эти типичные лица и на живописные их лохмотья, чтобы угадать настоящих приисковых волков, которые голодными стаями бродят всю жизнь по приискам". [3]

    Приисковый люд всегда находился в "контрах" с крестьянами окрестных поселений. В 1886 году прокуратура Пермской губернии завела уголовное дело за № 180, озаглавленное как "О бунте крестьян Башкарской волости на приисках Верхотурского заводоуправления произошедшем в урочищах Сорочка и Ичётка".

    Данное дело началось с того, что доверенный Башкарской волости Филипп Федосеевич Орлов с помощью крестьян 11 сентября 1886 года задержал бежавшего из заключения политического ссыльного Максима Холодова. На собранном сходе жителей села Башкарка староста Агафонов выяснил, что бежавший М. Холодов двигался на золотые прииски Ичётка и Сорочка. Оказалось, что служащий Режевского завода Драйф, являющийся смотрителем золотых приисков, охотно принимал на работу безпаспортных бродяг. Группа крестьян, человек в 30, возглавляемая Ф.Ф. Орловым, двинулась на указанные прииски для выяснения обстоятельств дела. По прибытии Ф.Ф. Орлов обратился к смотрителю Драйфу с вопросами, касающимися разрешения рубки леса для крепления шахт на землях, принадлежащих крестьянской общине Башкарской волости. Он потребовал до выяснения всех обстоятельств дела добычу золота прекратить. Драйф ему указал, что прииски находятся на приписных дачах Режевского завода, и прекратить добычу золота отказался. Тогда прибывшие с Ф.Ф. Орловым крестьяне Пономарёв Захар Дмитриевич, Пономарёв Степан Захарович, Пономарёв Ефрем Захарович, Зверев Мартемьян Сергеевич, Зверев Дмитрий и Соловьёв Григорий подступили к Драйфу с угрозами убийства и сожжения прииска.

    9 декабря 1886 года пристав восьмого стана, ответственный за Петрокаменский район Верхотурского уезда, послал собранные материалы уголовного дела для привлечения виновных к ответственности сначала мировому судье, а 30 декабря – самому пермскому губернатору. Последний направил ответ за № 281 от 4 февраля 1887 года верхотурскому уездному исправнику, и дело как будто заглохло. 9 марта 1887 года смотритель Драйф информировал верхотурского уездного исправника, что крестьяне из села Башкарка, выполняя сентябрьское решение схода, учредили стражу по охране лесов. Караул, состоящий из Филиппа Орлова, Мартемьяна Зверева, Степана и Ефрема Пономарёвых, схватил на приисковой дороге возчика Черепанова Афанасия Алексеевича из деревни Маслянки. Его ударили обухом топора по голове, привязали за ноги к саням, а лошадь пустили вскачь. К счастью Черепанова, его увидел крестьянин Пономарёв Гаврил Устинович, который и спас ему жизнь. Караул же продолжал задерживать едущих на прииски. Были избиты Тюрин Иван Афанасьевич и Раёв Иван Михайлович из села Паньшино. У последнего из саней выкинули брёвна, а сами сани и упряжь изрубили. В следующем рапорте за № 886 от 18 апреля 1887 года пристав восьмого стана докладывал верхотурскому исправнику, что бунт продолжался с 23 по 26 марта, и ежедневно в нём участвовало по 30 человек. Бунтовщики ворвались на золотые прииски и на делянке старателя Киселёва Семёна Дмитриевича разбили оборудование, а самого Киселёва избили. Пострадали его помощники Долгирев Фёдор Степанович и Красильников Ефрем Васильевич. Потом группой долго били кулаками, хлестали хлыстами и вицами Киселёва Василия Михайловича, Макарова Савву Гавриловича, Ларионова Ивана Евгеньевича, Зверева Терентия Кирилловича, Хохрякова Харитона Устиновича. Потом крестьяне нашли самого главного "мироеда", приискового торговца и скупщика золота, бывшего приказчика невьянского купца Пескова Федота Константиновича – Иванникова Василия Петровича, и крепко его отколошматили. Испуганные старатели сбились в кучу, это были Паньшин Перфилий Перфильевич, Пономарёв Яков Игнатьевич, Салтанов Ефим Лаврентьевич, Кузнецов Фрол Фёдорович, Путилов Константин Артемьевич. Им предъявили ультиматум о том, чтобы они прекратили добычу золота. Когда те отказались, их инструменты сбросили в шурф, а оборудование уничтожили. Когда в шурф бросали бадью, там находился Зяблов Евгений Матвеевич. Воротовщики Матвей и Степан Зябловы едва успели крикнуть ему об опасности. Юркнув в забой, он еле спасся.

    30 марта 1887 года пермский губернатор в письме за № 2201 сообщил верхотурскому уездному исправнику, что крестьяне Башкарской волости предъявили ультиматум инженеру-технологу Режевского завода Рофлеру о полном прекращении работ на приисках. Для охраны приисков губернатор предложил направить туда двух стражников с их содержанием за счёт средств Режевского завода. 10 апреля верхотурский уездный исправник рапортовал губернатору о выполнении его приказа. Столкновения крестьян и старателей время от времени вспыхивали вновь. Как рассказывает историк И.Я. Кривощёков, в 1894 году земельные недоразумения с особой силой вспыхнули вновь [4].

    Интересные воспоминания о золотых приисках этого района оставил инженер Режевского завода Гавриил Александрович Марков в своей книге "Мемуары горного инженера":

    "Постановка золотого дела в Режевской даче меня не удовлетворяла, я наметил там постановку крупных по тому времени золотопромывальных машин на реке Рефт (Ильинский прииск), одну машину для рассыпного золота и на реке Сорочке вторую такую же. Кроме того, я поставил вторую пару бегунов на кварцевое золото по реке Быстрой. На руднике по реке Быстрой меня увлекло страшно высокое содержание золота, попадались целые куски кварца, полностью залитые золотом. В своих стремлениях развить золотопромышленность в Режевской даче я обратил внимание на болото Качкар около деревни Сохаревой. Болото было взято в аренду, но не оправдало моих ожиданий. Вскоре я нашёл более интересное болото по берегу реки Сорочки в Башкарской волости и здесь сосредоточил все свое внимание, часто ездил сюда на разведку, а потом и на постройку золотопромывальной машины. Проезжать на Сорочку приходилось через ряд деревень и, между прочим, через деревни Мурзинку и Южакову, где издавна добывали драгоценные камни – бериллы и аметисты. Здесь я впервые познакомился с этим промыслом. Однажды вместе со мной в эти деревни приехал геолог Леонард Антонович Язевский. Мы остановились с ним на квартире у богатой старухи Овчинниковой (мать Овчинникова Прокопия Самойловича (1870- 1954 гг.) – старообрядца, выдающегося промышленника, владельца фирмы по добыче, разведке, обработке и продаже уральских самоцветов и драгоценных камней, работавшего с домами "Картье" и "Фаберже". – Прим. Авт.), торговавшей самоцветами. Когда мы расположились со своим багажом, и я хотел закурить папироску, в комнату вошла Овчинникова. Увидя мою папироску, она заявила: "Нет уж, батюшка, такие эти глупости брось, у меня останавливался сам Победоносцев (обер-прокурор Святого Синода. – Прим. Авт.), так я и ему запретила курить". Овчинникова была кержачка, пришлось подчиниться ей. У одного крестьянина в деревне Южаковой мы с Язевским нашли кристалл берилла длиной около 7 дюймов и диаметром больше дюйма. Язевский сторговался с крестьянином и купил этот великолепный кристалл". [5]

    Воспоминания Г.А. Маркова дополняет очерк "Самоцветы", написанный Д.Н. Маминым-Сибиряком:

    "В Петрокаменский завод мы приехали прелестною лунною ночью и имели удовольствие видеть одну размытую плотину. Где-то в углу заводского двора что-то такое дымилось – и всё тут заводское действие.

    – Чем же живут рабочие? – спрашивал я на станции местного обывателя.

    – А кто чем промыслит, тем и живёт... Кто пашней займутся, кто на золотых. Вообче живём...

    О Мурзинке и мурзинских камнях здесь знали ещё меньше, чем в Невьянске. Меня всегда удивляло это полное отсутствие сведений о том, что делается в соседней деревне. От Петрокаменского завода до Мурзинки всего вёрст 20-25, значит, рукой подать. Добыча камней в Мурзинке – исконный промысел, которому больше сотни лет, а в соседней деревне никто ничего не знает и даже не интересуется знать.

    Переночевав в Петрокаменском заводе, мы ранним утром отправились прямо в Мурзинку – остался всего один переезд. Те же поля, те же перелески и решительно ничего такого, что напоминало бы о близости уральской Голконды. Ямщик, который вёз нас, бывал в Мурзинке десятки раз, но о камнях "был неизвестен". [6]

    Как мы видим, оборотистые люди в Петрокаменском районе делали себе состояния, занимаясь скупкой золота, драгоценных камней и не забывая крестьянский труд, издавна кормивший на этих плодородных землях.

    С 1920-х годов старатели активно работали на специальных плотах, с которых черпаками грунт поднимался со дна и промывался на берегу. В 1930-е годы в районе Монзино при добыче драгами песка, который шел на строительство Нижнего Тагила, велась и добыча золота. Такая промывка золота шла от Верхнего Тагила до деревни Балакино. Особенно золотоносным был грунт от впадения реки Шайтанки у села Николо-Павловского до впадения реки Малая Кушва близ Тагила. Поэтому когда в 1926 году был выстроен Дом отдыха "Руш", номерной железнодорожный разъезд решили назвать в честь вечных тружеников – старателей. Со временем название маленькой железнодорожной станции было перенесено и на жилой поселок Уральского артиллерийского полигона.

    А узнать, есть ли на старых золотых отвалах золото, можно просто. Достаточно спилить и сжечь старую ель. Замечено, что это дерево хорошо аккумулирует в себя золотой песок. Промывка золы даст вам ответ. Не зря ведь бродили отдельные группы старателей по границам Уральского полигона до 60-х годов ХХ века. Но зорко охраняют богатства земли уральской Медной Горы Хозяйка, Золотой Полос, Огневушка-Поскокушка, олень Серебряное Копытце, Змеёвка, медные ящерки и другие персонажи старательского фольклора.

    "Золото, золото, золото, золото! Желтое, твердое, ярко блестит, руки дрожащие жжет своим холодом, трудно достать, но легко упустить. Взятое силой, обманом добытое, кровью, вином и слезами омытое... Счастье и отдых, и каторжный труд эти кусочки металла несут".

    Литература:

    1. Российское золото. В трёх томах. Том 1//Немирович-Данченко В.И. Колыбель миллионов. Т.1, Москва, 1993. С. 281, 315

    2. Ганьжа С.В. Тагильская летопись XVI-XIX века. Н. Тагил. 2000. С. 84.

    3. Мамин-Сибиряк Д.Н. Золотуха. Любое издание.

    4. НТГИА Ф.556, Оп.1, д.11, л. 50-56.

    5. Панов С.Б. История старообрядцев Режевского завода. Реж. 2016. Стр. 226-227

    6. Мамин-Сибиряк Д.Н. Самоцветы. Нижний Тагил 2013. Стр. 30

Сергей ПУДОВКИН.

    Литература: Газета "Тагильский вариант" №15(292) от 27.04.2017.

 

 

Главная страница