Имел ли Демидов монетный двор?

    В начале XVII века стремительно шагнули в русскую историю тульский кузнец и оружейник Никита Демидов и его старший сын Акинфий, положившие начало быстрому развитию заводского дела на Урале.

    Особенно колоритной и интересной фигурой был Акинфий Никитич - характер сильный, человек властный и работящий, наделенный деловой хваткой. Крупнейший горнозаводчик не только на Урале, но и в России, он обладал огромным богатством и обширными землями, равными иным княжествам.

    Дворяне, чиновники различных рангов, да и простой народ не верили, что Акинфий Демидов быстро богател только от заводского дела. Пошли слухи, что не обходится он без чеканки собственной монеты, не иначе есть у него монетный двор. На этой почве возникали предания, сказы и легенды о “своих” демидовских рублях. Изустные первоначально, позднее они читали художественную литературу, стали сюжетами полотен художников, а в нашем, двадцатом веке попали в кадры художественных фильмов.

    В Невьянске, например, бытовала такая легенда:

    “Однажды играл Акинфий Демидов в карты на деньги в своей башне с каким-то столичным чиновником - ревизором или офицером и проигрывал. Кончились у Акинфия наличные деньги. Тут сбегал он куда-то вниз и принес новенькие, еще горячие серебряные рубли...”

    В Нижнем Тагиле - своя легенда: “Был на озере Черном, близ Нижнетагильского завода остров, на нем камен-ная изба. В избе - печи плавильные, и ночами из трубы пламя вырывалось. Тут, прикованные цепями к стенам, беглые каторжники отливали и чеканили Демидову золотую и серебряную монету. Когда озеро сделали Черноисточинским прудом, тот остров под воду ушел”.

    Эта тагильская легенда более позднего происхождения. Она возникла уже после того, как в 1848 году демидовский крепостной Клементий Ушков соединил каналом реку Черную с озером, превратив его в Черноисточинский пруд.

    Еще одну версию о демидовских рублях и вместе с тем о находчивости Акинфия приводит писатель Евгении Федоров в историческом романе “"Каменный пояс”:

    “Акинфий Демидов приехал в столицу испросить милости у недавно восшедшей на престол императрицы Анны Иоанновны. Был он приглашен в личные апартаменты царицы и усажен за стол в карты играть. Во время игры Демидов, стараясь не замечать, как царица передергивала карты и неправильно побивала его ставки, все время подкладывал в кучу на столе новые серебряные рубли. Наконец проиграл много. Императрица, подвигая к себе кучу серебра, лукаво спросило: “Ты, Демидыч, какими деньгами расплачиваешься - моими или твоей работы?” Находчивый Акинфий встал, отвесил ей поясной поклон и смиренно промолвил: - “Матушка государыня, все мы твои и все, что есть у нас, - все твое, и работа наша - твоя”.

    В преданиях рассказывалось и о том, как Акинфий умел концы дел своих в воду прятать. Утверждалось, в частности, что Невьянская башня наклонилась от злодеяний Демидовых. Будто бы в ее подвалах беглые каторжники тайно чеканили монету хозяину, а узнав, что на завод с ревизией едет князь Вяземский, Акинфий приказал затопить подвал вместе с прикованными цепями людьми.

    Именно эта легенда воспроизведена в фильме “Петр Первый” в кадрах затопления Невьянской башни. Подобный сюжет есть и в картины “Демидовы” Свердловской киностудии, вышедшей на экран в 1983 году. В Нижнетагильском музее-заповеднике горнозаводского дела Среднего Урала можно увидеть и живописное полотно на ту же тему.

    В преданиях о демидовских рублях заметно явное несоответствие изложенного в них с историческими событиями.

    Анна Иоанновна вступила на престол в 1730 поду, тогда как первые серебряные руды в России были открыты на Алтае в 1736-м и не демидовскими рудознатцами. Следовательно, не мог Акинфий расплачиваться за карточный проигрыш рублями “своего” производства в начале царствования Анны Иоанновны.

    Не сходится во времени и приезд ревизора в Невьянск. Следственная комиссия князя Вяземского явилась на Урал в 1763 году. Акинфия Демидова в живых тогда уже не было.

    И еще. Подземелья Невьянской башни в действительности находятся выше уровня воды в пруду, затопить их враз в те времена технически было невозможно.

    Не только в легендах и преданиях Акинфий предстает тайным фальшивомонетчиком, делателем своих рублей. Во многих очерках и публикациях XIX и первой половины XX веков обязательно подчеркивались именно эти его качества. Были даже очерки, которые так и назывались: “Монетный двор Акинфия Демидова”.

    В работе “Колонизация Пермской губернии и распространение горного промысла” (“Беседа”, 1871 г.) автор Н. Колюпанов писал о первых Демидовых: “С трудом верится, что такое громадное состояние было делом рук одного человека, “поневоле приходится прислушиваться к преданью, будто Демидов, задолго до объявления о том правительству, получал в значительном количестве серебро и золото из Сибири и чеканил монету”.

    Ему вторит известный писатель и театральный деятель В.И. Немирович-Данченко в книге “Кама и Урал”: “На восточной стороне этой громады (башни) Демидов построил лабораторию, вырыл подземелье высотою в рост человека, показалось мало - рядом устроил другие, и тут в вечном мраке, скупо озаряемом слабым светом лампад и огнями плавилен, начинались таинства отделения серебра от меди. Потом и этого показалось мало; ...тут он устроил тоже “химическое дело” какое-то по одним, чеканку серебряной монеты - по другим”.

    В начале нашего века, в 1917 году, в справочной книге “Урал” В.П. Доброхотова сообщается: “Рассказы о чеканке монеты находят подтверждение и в том, что во время громадного пожара в 1899 году в одном из сгоревших зданий была обнаружена подземная мастерская с несколькими плавильными печами. Мастерская подземным ходом сообщалось с башней”.

    И все же. Несмотря на очерки и другие публикации, повествующие о том, что на демидовских заводах тайно плавили серебро, золото и чеканили монету, прямых свидетельств и убедительных доказательств не было.

    Позднее писать стали меньше и осторожнее. Однако “о том, что Акинфий Демидов якобы выплавлял серебро на своем Колыванском медном заводе, утверждаются и поныне”, - сообщает С. Лясик в “Рудной пирамиде Демидова” (“Уральский следопыт”, № 7, 1979 год).

    В. Федоров в очерке “Тайна Невьянской башни” (Свердловск, 1964 г.) пишет: “Только раскоска подвалов под господским домом, фабриками и башней поможет ответить на вопрос, действительно ли Демидов занимался чеканкой монет”.

    Затем в книге “Невьянск” (Свердловск, 1982 г.), где этому вопросу уделено достаточно много внимания, отмечается: “Так или иначе, но о реальном существовании монетного двора Акинфия Демидова пока нет убедительных доказательств”. В книге приводится мнение крупнейшего в нашей стране специалиста по русским монетам профессора И.Г. Спасского, который начисто отвергает все версии о “монетном дворе” Демидова. Он утверждает, что для чеканки доброкачественной серебряной монеты тогдашней 77-й пробы требовался не закуток в темном подвале, а целое предприятие с лабораторией и громоздким оборудованием, чего в Невьянске в то время не могло быть.

    В 1979 году экспедицией Свердловского архитектурного института на территории Невьянского завода проведены исследования современными геофизическими методами. Каких-либо крупных подземных сооружений не обнаружено. Подтвердилось лишь наличие подземных ходов.

    При реставрации Невьянской башни в восьмидесятых годах вскрыли и подземелья около самой башни. В них тоже не нашли ничего, относящегося к монетному двору.

    Тем не менее в 1987 году, отдавая дань старым легендам, в одном из подземелий создали интересную экспозицию. Она представляет собой мрачное, тускло освещенное помещение, в одном углу горн, в другом - покрытая тряпьем лежанка, посредине сооружение наподобие верстака. Возле двое мастеровых бьют молотами по кругляшу, третий у горна держит щипцами нагреваемую заготовку, а четвертый, опустив голову, сидит на скамейке. Все в лохмотьях, заросшие, на ногах кандалы. Вдали у входа в подземелье сам Акинфий Демидов - румяный, в парике и роскошном камзоле, с тросточкой в руке - пришел монеты забирать.

    Экспозиция впечатляюща. Уж не под ее ли влиянием журналист В. Данилов, не желая расставаться с мифами, тогда же опубликовал в газете “Правда” очерк “Тайны Невьянской башни”? Там он пишет: “Но то, что Акинфий Никитич чеканил фальшивую монету, - предположение, не лишенное вероятности. На то есть добытые исследователями косвенные свидетельства, и золота у “птенца гнезда Петрова” было более чем достаточно”. Однако самих этих косвенных доказательств автор очерка не привел.

    Так и гуляет старая легенда по свету, кочует из века в век. И наводит, как говорится, тень на плетень. А ведь не был Акинфий Демидов тайным фальшивомонетчиком. Не имел он своего монетного двора. Несостоятельны ни легенды, ни косвенные свиде-тельства исследователей.

    В Невьянске никогда и никто не обнаружил ни плавильных устройств для выплавки серебра из руды, ни печей для отделения этого металла от меди, ни оборудования для чеканки монет (на что указывает И.Г. Спасский), ни тем более чеканов, без которых монет не сделаешь.

    Доносы на Акинфия Демидова были, и немало. Но они не подтверждались.

    В упомянутой книге “Невьянск” рассказывается, что в 1733 году поступило их сразу несколько. В доносе Григория Капустина, профессионального сыщика (фискала) из Екатеринбурга, указывалось: “...найдена на тех заводах (Невьянских) серебряная руда, которая является годною, а ныне тое руду без Указа плавить не велено”.

    Акинфия Демидова задерживают в Петербурге и начинают следствие. На Невьянские заводы тайно посылается ревизор - гвардейский капитан Савва Кожухов. Ни следов серебряной руды, ни плавки серебра Кожухов не нашел. Даже если бы демидовский гонец смог прибыть в Невьянск раньше Кожухова, то уничтожить бесследно производство по плавке серебра и чеканке монеты было бы невозможно.

    Тем не менее следствие над Демидовым велось полтора года и закончилось именным Указом царицы, которым он был полностью оправдан, а его доносчикам велено “учинить такое наказание, какому подлежали бы те, на кого они доносили”.

    Положим, Кожухов не смог разобраться в сущности заводских печей и их назначении - он не металлург, а военный. Но вот в защиту Демидова свидетельствуют специалист - металлург, командир Уральских заводов В. де-Геннин.

    Выдающийся металлург, один из лучших знатоков гор-ного и металлургического дела, он с 1722 то 1734 год был Главным начальником Уральских и Сибирских заводом. В. де-Геннин имел широкие полномочия по “исправлению” имеющихся и строительству новых, а также вел надзор за всеми частными заводами, начиная с момента постройки и действия их.

    В. де-Геннин оставил замечательную рукопись “Описание Уральских и Сибирских заводов. 1735 г.”. Полностью она издана только в 1937 году в серии истории заводов. Автор сделал подробное описание и казенных, и всех демидовских заводов, где дает характеристики не только конструкций печей и их назначения, но даже описания инструментов, какими пользовались при работе на них.

    Однако каких-либо устройств, имеющих отношение к плавке серебра или рафинированию меди, им не отмечено. Несомненно, что от глаз В. де-Геннина, превосходного металлурга и государственного деятеля, такое укрыться не могло.

    В медных рудах Колывано-Воскресенского рудника Де-мидова на Алтае имелись примеси серебра. Но это ни для кого не представляло секрета.

    В 1732 году правительство послало на Колывань “для обозрения заводского действия” годного советника В. Райзера и капитана В. Фермера, пробывших там несколько месяцев. В то время Акинфий Демидов был на Алтае единственным горнозаводчиком, и, следовательно, чиновники изучали здесь заводское дело только в его владениях.

    В 1734 году В.Н. Татищев, вновь назначенный горным начальником уральских и сибирских заводов, отобрал в казну Колывано-Воскресенский рудник и медный завод Демидова. Якобы “по подозрению в тайной разработке серебряных руд”. Акинфий как раз находился под следствием в Петербурге в связи с поступившими на него доносами о тайной выплавке серебра. Но, однако, не это послужило причиной отобрания. Электронная версия historyntagil.ru. В названном регионе Татищев по инструкции обязан был производить розыск золотых, серебряных и иных руд и строить сильные медные заводы. Колыванский завод он отобрал у Демидова не “по по-дозрению”, а “по необходимости для пользы казны”, возместив владельцу убытки (Н.М. Мартынов, “Горнозаводская промышленность на Урале, при Петре I”). И нет никаких данных о том, что, отобрав Колывань, Татищев наладил бы там выплавку серебра из руды или же отделении его от меди. Более того, оправданному Демидову вскоре удалось вернуть Колыванский завод да еще построишь в тех местах два новых медных - Шульбинский и Барнаульский.

    По-видимому, серебро все же влечет. Уже под конец жизни, зная, что в медных рудах его Колыванского рудника содержится серебро, Акинфий Демидов в 1743- 1744 годах сделал попытку выплавлять серебро на своем заводе. Он выписал из-за границы специалистов, берг-лейтенанта Христиани и берг-гиттенмейстера Юнга Ганса. Добившись положительных результатов, тогда же, в 1744 году, горнозаводчик сам объявил об этом.

    Привлечение иностранных специалистов свидетельствует о том, что в России тогда своего опыта по отделению серебра от меди еще не было, и попытка Демидова являлась едва ли не первой.

    Лишь через два с половиной года, по указу от 1 мая 1747 года, алтайские заводы Акинфия Демидова взяты в казну (уже после его смерти). “Комиссия, принимавшая заводы, определила вознаградить Демидова 29445 рублями, но Демидов (сын Акинфия) этой суммы не взял”. (Н. Колюпанов, “Колонизация Пермской губернии и распространение горного промысла”, “Беседа”, 1871 г.). Значит, не по чьему-то доносу взяты в казну демидовские заводы на Алтае, а сам Акинфий объявил о положительном опыте получения серебра путем отделения его от меди. Иначе зачем нужно было определять ему вознаграждение за заводы, тогда как по закону (“Привилегия о рудах и минералах”) за утайку серебра от казны следовала по меньшей мере каторга.

    Какой можно сделать вывод? Не был Акинфий тайным фальшивомонетчиком. Не имел он и своего монетного двора.

    Демидову завидовали. Завидовали быстрым успехам, заводам, богатству и пускали слухи, домыслы, создавали легенды. Бесспорно, Акинфий вобрал в себя теневые стороны своего времени. Можно говорить о жестокости, самоуправстве, безжалостной эксплуатации, бесцеремонном захвате земель. Но при всем том он был первым в российской промышленности, много сделавшим для укрепления государства и особенно для становления Урала.

К. ЛЯПЦЕВ.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 26.08.1992; 24.09.1992; 23.10.1992.

Главная страница