Тагильские домны – самые крупные в Европе

    В течение десятилетия после того, как в декабре 1725 года Нижнетагильский завод выдал первый чугун, на нем произошли разительные перемены. Наряду с четырьмя доменными печами здесь выросли две молотовые фабрики и плющильная, две медеплавильные печи, сооруженные по самым передовым для того времени русским и европейским стандартам. Нижнетагильский завод стал, можно сказать, главным "любимым детищем" Демидовых, лучшим не только в их уральской вотчине, но и в сравнении с дальним зарубежьем по ряду показателей. Например, уже первая тагильская домна, пущенная в 1725 году, оказалась самой крупной и мощной в Европе. Примечательно, что всего лишь через два года после пуска Нижнетагильский завод давал чугуна больше, чем Невьянский, считавшийся до того самым сильным "чугуноплавилыциком" Урала. Известный знаток горнозаводского дела генерал Вильгельм де Геннин в своем знаменитом "Описании Уральских и Сибирских заводов, 1735 год" приводит такие данные: "При том Нижно-Тагильском заводе чугуна в сутки выходит от 250 до 400 пуд, а в год из одной домны 118 725, а из двух 237 450 пуд". Для сравнения заметим, что лучшие шведские домны давали в среднем за сутки 3,3 тонны (чуть более 206 пудов) чугуна. В шведских печах на получение 100 килограммов чугуна затрачивали 300–350 килограммов древесного угля, а в уральских – почти в два раза меньше, хотя по качеству тагильский чугун не уступал шведскому. Еще на одного известного исследователя и путешественника XVIII века – академика П. Палласа, побывавшего в уральском крае в 1770 году, произвело большое впечатление знакомство с Нижнетагильским заводом. П. Паллас отмечал также, что домны Нижнетагильского завода "...имеют 13 аршин высоты ".

    Так что мы нисколько не погрешим против истины, назвав их крупнейшими в Европе того периода. Такой вывод позволяют сделать, в частности "Первые основания металлургии" М.В. Ломоносова, изданные всего лишь за несколько лет до опубликования труда академика П. Палласа. М.В. Ломоносов приводит в своей книге описание домны высотой в девять аршин, что было характерным для домен Западной Европы. Так, в Швеции и во Франции домны достигали в то время максимум 25 футов – 10,5 аршина, в Германии – 9–10 аршин. Эти страны, добавим, относились к числу государств с наиболее развитым металлургическим производством.

    Можно с уверенностью констатировать, что уральская металлургия занимала в тот период самые авангардные позиции в мировом техническом прогрессе. А Нижнетагильский завод Никиты Акинфиевича Демидова уже через десяток лет после своего рождения прочно обосновался на позициях лидера среди частных и государственных металлургических предприятий Урала. В 1770 году одна доменная печь Нижнетагильского завода давала в среднем за сутки уже 500 пудов чугуна. А отличное качество руды горы Высокой обеспечивало владельцу предприятия еще одно неоспоримое преимущество перед конкурентами: тагильский чугун из доменной печи выходил самый добротный и в большом количестве. Железо из него получалось на зависть всем!

Владимир Васютинский

     

Триумф "старого соболя"

    Единственным способом получения железа в XVIII веке все еще оставался кричный процесс. Технология его такова: чугун нагревали и обезуглероживали в горне, а потом обрабатывали так называемыми кричными боевыми молотами. С частотой 76 ударов в минуту эти 20-пудовые "молоточки" плющили крицу, выдавливая, точнее, выбивая из нее все "соки"-шлаки. На профессиональном жаргоне это называлось "отжимать крицу". "Досуха отжатая" крица вновь подогревалась и вытягивалась, проковывалась под молотом в полосовое и связное железо. Первое обычно шло на продажу. Поэтому испытывалось на добротность особенно придирчиво: ведь ему предстояло нести по свету клеймо с изображением соболя и литерами С.С.Н.А.Д – статский советник Никита Акинфиевич Демидов.

    Марка уральского железа с таким клеймом, получившая название "Старый соболь" , завоевала всемирную известность и признание. Изображение гибкого пушистого зверька несло в себе глубокий смысл: железо "доброе и мягкое", как соболий мех. Уральскую продукцию с "соболиной маркировкой" демидовских заводов зарубежные потребители предпочитали всякой другой. Что, конечно же, раздражало иностранных конкурентов, вызывало у них неприкрытую зависть. Случалось, они попадались, как говорится, с поличным за постыдным занятием: подделкой демидовского знака. Так, например, в 1833 году в департамент внешней торговли Российской Империи поступило донесение одного из русских консулов, что на Ионических островах – важном перевалочном пункте международной торговли железом – решительно предпочитают русский металл английскому и всякому иному. И вот английские и австрийские заводчики, сообщал консул, стали обманывать торговцев-покупателей, "подделывая клеймо, которое кладется на русском железе после первой отковки". Удивительные качества тагильского металла, из которого в холодном виде можно было вязать тройные(!) узлы, не раз по достоинству оценивались на авторитетных международных выставках. Например, на Всемирной выставке в Лондоне в 1851 году тагильские мастера железных дел получили три бронзовые медали. А на такой же в Париже в 1867 году они удостоились уже золотых наград. И даже через 10 лет после этой победы, когда горнозаводской Урал вступил в полосу первого экономического кризиса, Нижнетагильский завод не нарушил своих традиций и сумел удержать качество своей продукции на верхней отметке. В 1878 году это убедительно подтвердила Всемирная выставка в Париже. На ней тогда "старый соболь" пережил настоящий триумф: ему присудили высшую награду – Гран-при!

Владимир Васютинский

     

Рекламные изделия Нижнетагильских заводов

    Нижнетагильские заводы были непременными участниками всех всемирных (с 1851 года) и всероссийских (с 1829 года) промышленных выставок, подтверждая право Нижнего Тагила называться "железной столицей" Урала. Участие в промышленных выставках способствовало установлению взаимовыгодных контактов, поиску деловых партнеров, завоеванию и поддержанию высокого рейтинга заводов. Оригинальная и разнообразная продукция демидовских заводов завоевывала многочисленные награды, подтверждая и рекламируя высочайшее качество тагильского металла. Восхищенная публика неоднократно видела на всемирных выставках тагильский малахит. Изготовленный на демидовской фабрике малахитовый кабинет был признан на Первой Всемирной выставке в Лондоне в 1851 году "самым достопамятным и необыкновенным явлением в истории про-мышленности". Фабрике малахитовых изделий А.Н. Демидова в Санкт-Петербурге досталась высшая награда выставки. А малахитовая глыба весом до 300 пудов (4,8 т) и камин из малахита весом 130 пудов (около 2 т) экспонировались на Всемирной выставке в Париже в 1867 году.

    Высшей наградой всероссийских выставок было разрешение изображать на продукции государственный герб в виде двуглавого орла. Впервые такое право Нижнетагильские заводы получили на Всероссийской выставке 1870 года.

    В 1876 году демидовские заводы были награждены высшей бронзовой медалью на Первой Всемирной выставке на американском континенте в Филадельфии, посвященной столетнему юбилею Соединенных Штатов.

    Уникальный медный стол из первой промышленной меди в России, изготовленный в 1715 году, глыба магнитного железняка весом 3,5 т были представлены в павильоне Нижнетагильских заводов на Нижегородской промышленной и художественной выставке в 1896 году. По распоряжению управления Нижнетагильским округом рекламные изделия, как правило, возвращались в Нижний Тагил и передавались в горнозаводский музей.

    В 1899 году Д.И. Менделеев, посетивший заводы, писал: "Показали мне... музей с образцами тагильских произведений, бывших на разных выставках, где с особой выпуклостью выясняется великая мягкость и вязкость изделий; из рельс навязаны узлы и наплетены чуть не кружева без следов трещин, толстые, в несколько дюймов, листы железа согнуты не в два, а в четыре и более раз, как мягкая салфетка, и тоже нигде следа трещин". Секрет уникальных рекламных металлических изделий в искусном мастерстве тагильских железных дел мастеров, но и в исключительной по качеству руде Высокогорского месторождения.

Татьяна Смирнова

     

Тысячепудовый слиток

    Во второй половине XVIII века серьезной перестройке подверглось на Нижнетагильском заводе сталеплавильное дело. Демидовы долгое время не уделяли должного внимания ни пудлинговому, ни бессемеровскому производству. Лишь в 1876 году, когда выгода мартеновского способа выплавки стали уже давно ни у кого в мире не вызывала сомнений, Демидовы пустили в Нижнем Тагиле первую мартеновскую печь суточной производительностью 500 пудов. А через два года – еще одну такой же мощности. Казалось, отныне вопрос увеличения объемов выплавки качественной стали на заводе более не стоит. Оказалось, новые мартены никак не хотели работать стабильно. Скорее всего, в их капризах были виноваты иностранные специалисты, приглашенные владельцами завода. Они, сколько ни пытались, никак не могли добиться, чтобы своды печей выдерживали более восьми плавок. В конце концов, помучившись так некоторое время, расписались в своем бессилии: дескать, напрасный труд, не пойдут мартеновские печи в Нижнем Тагиле, поскольку нет здесь огнестойких материалов для сводов. И тогда за дело взялись тагильчане – техник Саканцев и мастер пудлингово-сварочных цехов Развин, прошедшие хорошую практику за границей. К изумлению иностранцев, у них дело пошло очень даже неплохо: сумели усовершенствовать конструкцию мартенов, благодаря чему износостойкость сводов печей повысилась сначала до 80 плавок, а в конечном итоге до 150–200. Работой мартенов чуть позднее заинтересовался также инженер Нижнетагильского завода В.Н. Липин, будущий профессор Петербургского горного института. Он предложил несколько нововведений. Их приняли. В результате стойкость сводов мартеновских печей удалось повысить до 300 и более плавок.

    В 1884 году мартеновский цех Нижнетагильского завода реконструировали, увеличили садку обеих печей до двух тысяч пудов (16 тонн). Футеровку выложили динасовым кирпичом, подину набили хромистыми рудами. Это сделало под печей неустойчивым, требующим ремонта после каждой плавки. Естественно, эффективность работы мартенов заметно снизилась.

    А потребность в металле на российском рынке, наоборот, все время росла. Сразу же после пуска первого реконструированного мартена Нижнетагильский завод, например, получил заказ из Ижевска на поставку 18 тыс. пудов стали для ружейных поковок. И еще один большой заказ предстояло выполнить – изготовить стальные рельсы для строящейся горнозаводской железной дороги Нижний Тагил – Пермь. Производительность печей необходимо было наращивать. Для достижения этого Демидовы пошли испытанным путем: увеличили численность работников и интенсивность их труда. Электронная версия historyntagil.ru. Такое ими практиковалось частенько – глубоко набожные люди, они ради дела и религиозные праздники могли отменять на своих заводах. Например, когда Пермскому пушечному заводу понадобился круглый тысячепудовый слиток, для тагильских мастеров железного дела и Пасха стала рабочим днем.

    Сделать тысячепудовый слиток при тогдашнем техническом состоянии металлургии было задачей исключительной сложности. Однако тагильские мастера справились с ней с честью: отлили два стальных слитка весом 980 и 1109 пудов. Посмотреть на них приезжали инженеры многих других металлургических предприятий Россиийской Империи: не могли поверить, что такое чудо возможно, пока не пощупали своими руками. Многотонные махины затем перевезли лошадиной тягой на берег реки Чусовой. И по ней на плотах доставили в Мотовилиху.

    Эта работа, достойная самого высокого уважения, еще раз подтвердила славу тагильчан – настоящих, непревзойденных мастеров железного дела.

Владимир Васютинский

 

 

Главная страница