1946-1969. "Город Дзержинск"
КЛУБ, ДВОРЕЦ, ИВАНСКИЙ
ИВАНСКИЙ ЭДУАРД СТАНИСЛАВОВИЧ
Родился в 1911 году в г. Серове. С 1942 года - диспетчер автоцеха Уральского танкового завода № 183 им. Коминтерна. В 1946 году переведен в Центральный клуб Уралвагонзавода руководителем театрального коллектива. С 1958 по 1982 год - художественный руководитель Дворца культуры им. И.В. Окунева. Оказал огромное влияние на развитие художественного творчества молодежи Дзержинского района. Умер в 1995 году.
На Вагонке в 30-50-е годы особой притягивающей силой обладали клубы. Их было шесть.
Один - на улице Ильича носил сначала имя Партпроса, потом ИТР (инженерно-технических работников). Он выделялся своей высотой, праздничным видом. Его просторное, прямоугольной формы фойе украшал небесно-голубого цвета потолок с мирно плывущими по небу самолетами.
Где-то в 50-е годы клуб передали в ведение строителей треста № 88, и он стал называться "УМС". Но в нем по-прежнему демонстрировались кинофильмы. Сразу за клубом, в направлении вагонского колхозного рынка располагалась танцплощадка с духовым оркестром. С утра до позднего вечера здесь кипела жизнь: днем кинозал переполняли школьники, а после смены на танцы и в кино спешила в основном рабочая молодежь.
Еще четыре клуба - на поселке "8а", Молодежном поселке, Красном Бору и ТЭЦ - были менее нарядны, скромнее оформлены, афиши о новых фильмах -не столь броские и заметные.
Самым же главным, ярким, манящим клубом был конечно Центральный. В нем проходили все важные заводские и районные собрания, заседания, конференции, смотры художественной самодеятельности. Ну и, конечно, в его огромном зале, вмещавшем до 800 человек, демонстрировались все новейшие фильмы, а на эстраде уютного полукруглого фойе перед началом очередного киносеанса под аккомпанемент фортепиано, саксафона и скрипки пела симпатичная молодая певица, читали стихи. В самом дальнем углу фойе стены украшало несколько картин. Среди них и чарующая, завораживающая своей таинственностью "Лунная ночь" Куинджи. Словом, все в этом деревянном, неброском на первый взгляд здании дышало светом, окружало посетителей приветливым теплом.
Центральный клуб любили все на Вагонке: и подростки, и взрослые, включая самых старших жителей района. Но особенно - дети. Для них здесь в большом просторном зрительном зале (стулья убирали) устраивались новогодние праздники с нарядной, под самый потолок елкой, карнавальными масками. И еще - с захватывающими спектаклями. Сценой для разыгрываемого действа служил весь огромный зал. На глазах детей, рядом с ними, а то и расталкивая их, носилась, летала на метле Баба Яга, за ней Кощей Бессмертный. Они, коварные, обязательно пытались сотворить какую-нибудь пакость, но у них, как всегда, ничего не получалось, потому что в борьбу вступали Добрые Молодцы, а вместе с ними и все дети с криком и гамом побеждали злую силу.
Отдельные спектакли сочинялись и ставились для школьников старшего возраста. Взрослые же с нетерпением ждали новых драматических постановок. Одна "Свадьба в Малиновке" чего стоила! Смотреть ходили не по одному разу. И те, кому посчастливилось увидеть спектакль, на следующий день непременно делились впечатлениями с соседями, оценивая спектакль, пересказывая содержание.
Абсолютному большинству вагонских жителей и зрителей и в голову не приходило, что спектакли в Центральном клубе ставятся непрофессиональными артистами. Они, эти ребята и девчата, наряженные и загримированные зачастую под стариков и старух, для жителей Вагонки были просто артисты. И никто не связывал их с работой в цехах и отделах.
Артисты играли так самозабвенно, искренне, талантливо, что зал замирал, сопереживал, от души смеялся над смешными коллизиями и плакал над драматическими и трагическими перипетиями, происходящими на сцене.
И мало кто из зрителей задумывался над тем, что всех этих артистов, а точнее, токарей, слесарей, электриков, технологов, конструкторов, библиотекарей, учителей, врачей, учащихся школ и техникумов, собрал, научил правильно произносить слова, разыгрывать массовые сцены, искренне передавать чувства любви, горя и радости один человек по имени Эдуард Станиславович Иванский.
Помню, как в середине 50-х годов пришел на занятия в кружок художественного слова. Эдуард Станиславович, внимательно выслушав и узнав о намерении выступать на сцене, предложил прочитать что-нибудь. Я "болел" тогда Есениным и поэтому горячо и взволнованно начал: "Ты жива еще, моя старушка? Жив и я, привет тебе, привет..." И дочитал стихотворение до конца. Руководитель кружка не перебивал, не останавливал, а выслушав, сказал: "Читал ты старательно, но сыновней любви и нежности к матери не получилось... Будем работать. А предлагаю тебе, как ни странно покажется, читать не Есенина, а Маяковского".
- Маяковского?! Вот уж не думал.
- Ну и прекрасно, что не думал. Попробуем...
На следующее занятие я принес томик стихов Маяковского. Эдуард Станиславович открыл книгу и сразу же на первой странице остановился.
-Ага, вот, пожалуйста, "Шесть монахинь..." Ну-ка, прочти вслух.
Я начал и сразу же запнулся. Иванский не перебивал. Я продолжал. Стихотворение мне не понравилось, и к его окончанию голос мой было едва слышно.
Эдуард Станиславович улыбнулся. И, как ни странно, похвалил меня. Потом взял книгу и сказал, достав карандаш: - Начнем по порядку. Смотри. Он читал вслух, разбирая каждое слово и карандашом отмечал ударение. Так были расставлены ударения на протяжении всего текста. После этого Эдуард Станиславович вернул книгу и сказал:
-Теперь читай, не спеши и постарайся выделить голосом слова, отмеченные карандашом.
И я снова и снова читал. Читал и потом, придя домой. С томиком Маяковского отправился на следующий день на работу и в обеденный перерыв опять читал.
За три дня до следующего занятия в кружке я не только выучил эти "Шесть монахинь", они мне мерещились и снились по ночам. Необычный же слог Маяковского, нестандартные слова, неожиданный поворот мысли начинали нравиться. Я словно впервые в жизни познакомился с поэтом, как будто и не проходил его по школьной программе.
Иванский слушал. Он слушал как-то по-особенному, чуть отвернувшись в сторону от исполнителя. Его слегка ссутулившиеся и подавшиеся вперед плечи, внимательно всматривающиеся вдаль глаза - все говорило о том, что он просто зритель и слушатель, сидящий в концертном зале, а чтец (в данном случае я) находился в отдалении, на подмостках сцены.
Не помню, после третьего или четвертого занятия Эдуард Станиславович посоветовал прочесть стихотворение на каком-нибудь концерте, в цехе например. Я не то что испугался, но как-то сразу заволновался и даже попытался отказаться от предложения, мотивируя тем, что, во-первых, не чувствую себя пока готовым для исполнения перед публикой, а во-вторых, кто же в цехе будет слушать "Шесть монахинь" Маяковского?
- Вы должны понять главное, - сказал Иванский, - слушать будут не Маяковского, а вас. Дойдут ваши слова до сердца слушателя или нет - вот в чем главное. Донесете слова - полюбят и Маяковского, и Есенина, и Шекспира, и Пушкина. А не донесете - имя автора не спасет...
И я решился. В сварочном цехе Уралвагонзавода, где тогда трудился сборщиком на главном сборочном танковом конвейере, с энтузиазмом отнеслись к предложению выступить в концерте, который готовили участники цеховой самодеятельности по случаю какого-то события. Во время выступления сидящие в зале электросварщики, слесари-сборщики, контролеры, мастера, начальники участков, крановщики и такелажники внимательно и сосредоточенно слушали рассказ о том, как "шестеро благочестивейших католичек влезли на борт парохода "Эспань". И благодарили меня или Маяковского - не знаю, кого больше, апплодисментами. Я был счастлив.
- Ну вот, видите, - одобрил мой дебют Эдуард Станиславович, - а вы сомневались. Давайте готовить следующее произведение...
Да, это был Иванский. Художественный руководитель и режиссер, артист и организатор художественной самодеятельности Центрального клуба Вагонки, а затем и Дворца культуры имени И.В. Окунева.
Иванский и сам был из самодеятельных артистов, наделенный талантом от природы. Он всю свою жизнь занимался самообразованием, бесконечно совершенствовался в области театрального искусства. При этом диапазон его знаний, культуры также год от года становился шире. Не случайно его уровень художественного руководителя способствовал развитию многогранной творческой деятельности жителей Дзержинского района.
С именем Иванского связан период высших художественных достижений любительских коллективов Дворца. Только взрослых творческих составов действовало более десяти.
От той знаменитой "Свадьбы в Малиновке", в которой он выступал режиссером и исполнителем одной из главных ролей, пройден почти сорокалетний путь развития и подъема творческих сил целого района. Именно Иванский положил начало не только драматическим, но и балетным постановкам на сцене Дворца. С его легкой руки получили выход к широкому зрителю спектакли народного театра балета "Эсмеральда", "Бахчисарайский фонтан", "Жизель","Штрауси-ана". И три одноактных балета явились творческим отчетом народного театра балета, завоевавшего звание лауреата Всесоюзного смотра художественной самодеятельности, показаны в Москве, в Кремлевском Дворце съездов.
Именно тогда, в середине 60-х годов, артисты Вагонки доказали, что прошло время умиления по поводу того, что в "глубоком тылу" столичных театров рождаются и процветают профессиональные и народные театры. Невиданный размах художественной самодеятельности той поры был нормой жизни на Вагонке. Именно тогда стало очевидным, что один из лучших способов правильно организовать досуг людей - открыть им дорогу в кружки любителей прекрасного. Здесь можно воспитать вкус. Здесь расширяется кругозор, появляются новые интеллектуальные интересы.
Это понимал Эдуард Станиславович Иванский и делал все возможное для реализации столь важной воспитательной функции. В 43 творческих коллективах Дворца культуры регулярно занималось более 4,5 тысячи дзержинцев.
Концерты и спектакли народного театра балета, академической хоровой капеллы, театрального коллектива, агиттеатра "Факел" пользовались неизменным успехом и вызывали благожелательные отзывы критики не только в Нижнем Тагиле, но и в Свердловской области, в Москве и других городах страны.
Почти сорок лет посвятил Иванский развитию народного творчества на Вагонке. Поистине неоценимый подвиг.