Кто сам просился на ночлег…
Почти 20 лет назад (в октябре 1991 года) Верховный Совет Российской Федерации принял Закон о реабилитации жертв политических репрессий. Однако и сегодня, когда государство осудило массовый террор, пострадавшие от политических репрессий нередко вынуждены унижаться, чтобы добиться исполнения закона, получить для себя социальные льготы. По иронии судьбы многие репрессированные, их дети, натерпевшиеся беззакония, теперь недополучают положенного по закону. Но при этом не могут пройти равнодушно мимо чужой беды. Живут по заповеди "кто сам просился на ночлег, не станет гнать другого".
Ледяной вагон
Так называли продуваемые всеми ветрами теплушки или вагоны–скотовозы, в которых перевозили на Урал и дальше на Север репрессированных. Многие из нынешних членов Нижнетагильского общества "Мемориал" прибыли в наш город именно таким путем и в таких условиях, но помнят это только по рассказам очевидцев. Слишком маленькими в то время были насильно изъятые из семей дети врагов народа. Детей, как скот, в детдом сгоняли, фамилию и имена меняли, чтобы родных не вспоминали и все приказы выполняли.
Эти строчки часто цитирует председатель общества "Мемориал" Надежда Васильевна Рогозина: – Я очень долго не могла доказать, что являюсь репрессированной, потому что не имелось никаких официальных свидетельств о судьбе родителей. Когда их арестовали, а затем отправили на выселки, я была ребенком, попала в дом малютки. Там несколько раз мне меняли фамилию. Да еще эти бомбежки в Ленинградскую блокаду, после них никаких бумаг сохраниться не могло, единственный мой документ – нашивка на одежде. Но разве ее предъявишь? Куда бы не направляла запрос, везде требовали предоставить точную дату рождения матери и отца, откуда они родом. Это тупик.
Замкнутый круг...
Наиболее слабым местом федерального закона о репрессированных оказались положения о восстановлении прав реабилитированных. Здесь законодатели отступили от европейских общепринятых принципов под предлогом экономической целесообразности. В результате именно эта проблема вызывает повышенное недовольство, так как почти повсеместно не выплачивается денежная компенсация. Обойдены в законе и вопросы возмещения вреда и предоставления льгот спецпоселенцам. До сих пор осталось декларацией провозглашение детей реабилитированных пострадавшими от политических репрессий…
В каждом микрорайоне города у "Мемориала" есть так называемый актив – добровольцы, заменяющие десяткам бомжей, одиноким старикам родных и социальных работников одновременно. На Красном Камне – это Надежда Алексеевна Н. Сейчас она живет одна, мужа не стало давно, дети выросли. Когда-то попытки отыскать хоть какие-нибудь сведения об арестованном по доносу еще до Великой Отечественной войны отце привели Надежду Алексеевну в "Мемориал".
– До 1941-го года семья наша жила в Свердловске, – вспоминает женщина.– Отец работал в драматическом театра имени Луначарского. А творческие деятели, как "бойцы" пропагандистского фронта в первую очередь попадали под репрессии. Вскоре после того, как его арестовали, в доме стало нечего есть. Я, разумеется, голода этого помнить не могу, мне только шесть месяцев исполнилось, сестре 1,5 года. Но мама нам все рассказывала, и велела не забывать, как и благодаря кому остались живы.
– Она понимала, что на работу ей теперь никуда не устроиться, – продолжает Надежда Алексеевна, – но готовиться надо было не к голодной смерти, а к разлуке с дочерями – арест матери был тоже делом решенным. Взяли уже почти всех соседей, и мама перестала ложиться спать, каждую ночь сидела в одежде и ждала стука в дверь. Кто из знакомых отважился на то, чтобы "шепнуть" жене арестованного время и дату приезда к дому "воронка", она так и не рассказала. Но узнав, что сегодня ночью за ней придут, мама собрала нас с сестрой и убежала из дома. Откуда в этой простой женщине взялась отвага, решимость на побег? По законам того времени подобный поступок приравнивался к признанию подрывной деятельности и вредительству. Думаю, себя она уже мысленно похоронила, дочек спасала.
Через много лет Надежда Алексеевна узнала, что через пятнадцать минут после их исчезновения, приехал "воронок". Что там началось! Жену врага народа тут же объявили в розыск, конвои отправили на вокзалы. Но видимо, оберегал их с мамой в ту ночь ангел–хранитель. Из подземелья Поехали, куда глаза глядят. Слышали, что есть такое глухое место – Верхотурье. Туда и направились. Там, по рассказам людей, набожные местные жители закроют глаза на то, что у беженки с детьми, без мужа нет никаких документов.
– Ни двора, ни кола, – говорит Надежда Алексеевна. – Нет ни тазика, ни стола. Но, уже хорошо, что в КГБ о нас не "настучали", из села не выгнали. Дали закуток в подвале винного завода (это здание до сих пор там стоит). Единственное оконце выходило на каменную стену. Спать было не на чем. И вот здесь на помощь семье снова пришли простые люди. Они не просто проявляли жалость, это совсем другое: каждой из тех, что делились с "политическими" беженцами одеждой и продуктами, угрожал расстрел. За связь с вредителями их в любой момент могли сослать в тайгу, на лесоповал, а детей – в приют. И несмотря на это жители несли поселенцам половики, какой-то скарб, делились мукой. – Всю свою жизнь я вспоминаю тех людей, не давших нам с сестрой и еще десяткам таких же скитальцев, умереть от голода, холода, болезней. Я пытаюсь хоть в чем–то походить на них, хотя разве сравнишь! – теперь это тюрьмой и смертью не грозит.
У меня почти вся жизнь ушла, говорит Надежда Алексеевна, чтобы отыскать, где погиб отец – расстреляли его как врага народа на 12 километре под Екатеринбургом у Широкой речки. Но только когда эта, пусть совсем безрадостная весть о нем дошла до меня, душа успокоилась. Теперь знаю, где нам с ним свидеться.
Анжела ГОЛУБЧИКОВА.
Справка: Общественная организация "Мемориал" по защите прав репрессированных, инвалидов и тружеников тыла существует в Нижнем Тагиле с 1989 года. 18 лет ее возглавляет Надежда Васильевна Рогозина. В организации, согласно последним данным регистрации, состоят 402 человека. Все они либо имеют статус репрессированных, реабилитированных, либо являются их родными или близкими. Сегодня большую часть общества составляют труженики тыла, малолетние узники Тагиллага. В настоящее время у "Мемориала" нет собственного помещения. Собрания, работа общественной приемной ведется в здании одного из почтовых отделений или в фойе стоматологии. Деятельность "Мемориала" заключается в поиске данных о расстрелянных репрессированных, установлении статуса реабилитированного, помощь одиноким и инвалидам. Одной из главных традиций "Мемориала" является ежегодное посещение в День памяти жертв политических репрессий места массовых расстрелов на 12 километре Екатеринбургской трассы.
Все, кому еще позволяет здоровье, приезжают сюда, чтобы зажечь символическую свечу и возложить цветы к мемориалу. В Нижнем Тагиле, к сожалению, памятник жертвам политических репрессий пока не установлен. Хотя монумент был изготовлен скульптором И.Я. Боголюбовым еще в 1992 году.
Литература: Газета "Тагильский рабочий", октябрь 2010.