О чем поведал "Старый соболь"
В краю нашем уральском сколько гор - столько легенд - бывалин. Вот уже более четверти тысячелетия витает отзвук сказаний и над горой Магницкой (как величали прежде Высокую). Кормилицей Нижнего Тагила, его прародительницей.
И сегодня иными вечерами внемлет притихшая детвора рассказу о сметливом вогуле-охотнике Якове Савине, промышлявшем зверя таежного в дремучих урманах и по реке Тагил.
Сказывают, азартная погоня за старой лисицей и привела однажды Якова в незнакомую чащобу. Присел отдохнуть, отдышаться. Копье к скале прислонил, лук со стрелами на валун положил. А назад собираться... отодрал насилу: не хотели камни отпускать ни копья железного, ни стрел с наконечниками.
Не раз Савин в проводниках хаживал у именитых рудознатцев. Живо смекнул, какой знак гора ему подала. Обошел окрест: копье "кланялось" на все на четыре стороны. "Ну и силища!" - восхитился вогул. И устрашился мыслям своим, что с тайгой, с недалекими их родовыми юртами станется, прознай народ служилый о магнит - руде этой неистовой.
Много лет, "не распечатывая", носил охотник заветную свою тайну. Да разве сбережешь? Дошла весть до дворца Демидовых об открытии Якова.
Помчались гонцы к охотнику. Лестью, хитростью юрту опутали, на посулах не экономили... Уступил вогул сокровенное. Заводским приказчикам что и надобно. Повязали его в миг откровения да и бросили в яму смертника.
Годы долгие, пока записали Демидовы обретение Высокой в семейный свой реестр, томился Савин в их глухом подземелье.
...Жестоким жребием одарила судьба охотника. Впрочем, так ли уж далек от истины передаваемый от века к веку уральский этот сказ?
Автор "Словаря Верхотурского уезда Пермской области", краевед И. Кривощеков писал в 1910 году в историко-экономическом очерке:
"Гора была известна аборигенам края - вогулам. Которые вырабатывали здесь железо, на что указывают сохранившиеся поныне в народной памяти названия вогульских кузниц. Гора делается известной с 1696 года, но о богатствах руды было заявлено жившим у той же горы в деревне новокрещеным вогулом Яковом Савиным Верхотурскому воеводе Алексею Калитину в 1702 году. Но Калитин, видимо, не обратил должного внимания на заявку Савина, тогда последний заявил о ней Демидову в 1714 году, а этот последний начал разработку Высокой горы в 1720 году и при этом начал преследовать рудоискателя Савина. Так в отсутствие его приказчик Демидова... выгнал жену и детей из дома Савина... Демидов на земле, принадлежащей к вогульским охотничьим отводам, не допускал вогула Савина к охоте за бобрами... при чем убиты даже... собаки".
Что и говорить, черна оказалась "благодарность" демидовского рода за савинское подарение. Жгучую обиду затаили вогулы. Много позднее молва людская передавала из края в край, будто в пугачевских генералах хаживал потомок уральского охотника. И на Каменный Пояс тянуло вольницу посчитаться с владыкой Демидовым.
Так ли было, а может, не было?.. Только слава о добротности руды тагильской разнеслась по свету белому. Верхотурский воевода Дмитрий Протасьев как о главном свидетельстве своего усердия докладывал столице: удалось разыскать "лучший камень-магнит".
Петр Великий не мешкал с решением.
"В 207 (1699), апреля 23 числа, по именному В.Г. Указу и по выписке за пометою дьяка Никиты Зотова велено в Верхотурском уезде на реках Тагиле и Нейве, где сыскана железная руда, завесть вновь железные заводы, а мастеровых людей взять с разных русских заводов по человеку или два, смотря, чтоб на тех заводах в мастеровых людях скудности не было, и тех заводов не остановить!".
За Указом тем тулянин Никита Антуфьев (Демидов) был, как за стеной крепостной. Вероломством, подкупом, а то и попросту беззаконием вершил он с подручными дела темные, горному начальству неведомые.
Помечая гербом своим на ландкарте одно месторождение за другим, фактически он, Демидов, а не воевода Верхотурский, верховодил в горнозаводском Урале. Не зазорным считал государев "комиссар" приезжать к своим "порозжие земли казенные", сокрыть в них людей беглых, каторжных.
Домны на Тагил-реке тянулись вверх, вбирая в себя последнее слово техники. Сосед, Выйский медеплавильный, обогнал его с первой плавкой, хоть и начат был гораздо позднее. Но Нижнетагильский железный свое взял. И в мощностях, и славе.
Размах давала гора Высокая, окрестные рудные россыпи с Гальянки, Лебяжки. Магнитная сила тагильского чудо-камня поражает и сегодня: в местном музее никого не оставляет равнодушным кусок магнитного железняка - не ахти какой величины, а удерживает металлическую чашу с гирей в 50 килограммов. Силища!
В огненной доменной плавке 25 декабря 1725 года первый полученный чугун стал лучшей визитной карточкой обретения "тулянина Никиты Демидова"- за Уральским хребтом.
С заводом этим связывал он надежды - чаяния. Однако не суждено было основателю насладиться огнем тагильской домны, - несколько месяцев не дожил.
При сыне его, при Акинфии, встала рядом домна вторая, в плечо ей - третья, по другое - четвертая. Небывалым это слыло явлением: на иных-то заводах от силы с тремя управлялись. На уральский чугуноплавильный "квартет" дивиться ехали за тысячи верст. На иных заводской народ и на одном литейном дворе зашивался. А тут - два двора и дюжили...
Невдомек было зрителям, что вожжи от первейшего по тем временам металлургического производства крепко держал в руках первейший эксплуататор, алчущий славы, богатства, почестей.
Вот уже господский дом обретен в столице белокаменной, и дворянский титул царицей пожалован, деньги в банках проценты нагуливают. А хозяину все малым кажется: "Сечь без всякой пощады. А мирволить будете - и вам такое ж наказание", - заклинал в своих наставлениях.
И усердствовали приказчики. Красноречив в этом образ "адской пучины", который родился под пером поэта В. Жуковского после посещения Нижнетагильского завода.
Но лира - лирой, металл - металлом. "...Касательно крестьян вы говорите, что они до такой степени внушили себе вольность, что не отпускают дочерей своих даже на рудники работать и что некоторые за таковую дерзость штрафованы были, что имеете и наперед чинить, да постарайтесь из них хорошую партию отдать в рекруты", - напутствовал Демидов управляющего заводами Данилова.
Стонали люди под тяжелым игом крепостников. Их стон услышали даже в управлении горном, издали распоряжение о прекращении нарядов женщин на работы в рудниках. Да разве совладать им было с могущественными заводчиками? Жирным крестом канцелярия высшая перечеркнула распоряжение уральских чиновников.
Впрочем, стоит ли удивляться амбициям хозяев "горного гнезда", ведь это по их заказу парижские ваятели создали памятник - Демидов преподносит дары ни много ни мало... коленопреклоненной России. Вторгаться в порядки демидовского "государства в государстве" не рисковали даже сильные тогдашнего мира: небезопасное это было занятие, выгод не сулившее.
Самоуверенно стояло на уральской земле древо демидовского рода. Твердость "осанке" его придавал тагильский металл, клейменный "соболем". На рынках ведущих европейских государств он снискал себе славу громкую.
Маленький пушистый зверек самым серьезным образом обеспокоил известных английских рудоплавов. Выбор марки оказался как нельзя более удачным. Мех русского соболя во многих странах не знал цены. Он поставлялся царскому двору. Предприимчивые Демидовы не преминули воспользоваться этим в рекламных и тщеславных целях.
Хотя, конечно же, успех уральскому металлу не клеймо приносило, а качество его особенное, прочность завидная. Экзамен ему определил еще Петр I в 1722 году. Полосу железа продевали в "ушко" вкопанного в землю столба и трижды его обвивали. Затем разматывали вспять: коль "знаку переломного не явит", признавали годным к дальнейшим испытаниям.
А явит... не обессудь ни матер, ни подмастерье - грошом обойден будешь, чашу гнева хозяйского изопьешь вдоволь. Знал заводской люд соленую цену тагильского "соболя". Знал себе цену и "старый соболь".
Форпостом чугунного промысла оставался Нижнетагильский завод до второй половины XVIII века. Пока из-за косности управителей не оказался на обочине технического прогресса. К началу нового столетия здесь выплавляли чугуна в 15 раз меньше, чем в цехах молодых заводов юга России, успешно заменивших древесный уголь более экономичным каменноугольным коксом.
Русско-японская, а затем и первая мировая война поставили некогда могущественный центр отечественной металлургии на грань краха. Окончательно привели в упадок и жизнь заводского селения.
Суть его в том, что в уездном городе Верхотурье, которому подчинялся Нижний Тагил, проживало населения в двадцать раз меньше, нежели в столице демидовской вотчины. Однако многочисленные просьбы тагильчан о присвоении статуса города их селению оставались безответными. В местном архиве и поныне бережно хранится папка № 1753. Материалы ее повествуют о бесплодных попытках изменить судьбу тагильчан. В 1890 году управа, в очередной раз отклоняя их прошение, вынесла решение: "Нижнетагильск сыграл свою роль в истории края, будущее его неопределенно".
Объяснение пессимизму чиновников дал ученый Д. Менделеев, девять лет спустя побывавший в горном округе а составе правительственной комиссии. Он писал: "Нижнетагильск - целый город (32 тысячи населения) с широкими улицами, с прекрасными церквами, с монументами на площадях, с пожарной каланчой на соседнем холме, как на многих заводах, а считается селом, хотя в нем одном три волости. Не сделан он городом, вероятно, по той причине, что состоит в посессионном владении рода Демидовых, и с городским устройством еще более запутались бы и без того сложнейшие путаные отношения между владельцами, казною и жителями".
Распутала этот клубок революция. Она же вдохнула жизнь в домны тагильские. Не в одночасье пришло возрождение, не по мановению волшебной палочки. Коренная реконструкция производства призвала достойных преемников крепостных умельцев: Степана Козопасова, Клементия Ушкова, Ивана Макарова, выдающихся ученых-практиков Константина Поленова, Владимира Грум-Гржимайло.
Нет, не оправдались пророчества чиновников Верхотурской земской управы, предрекавших Нижнему Тагилу неопределенное будущее. Советские пятилетки стали этапами подлинного созидания, вписали незабываемые строки в трудовую биографию старейшины тагильских заводов. Как вписали в нее свои имена знатные стахановцы - отец и сын Дружинины, династии Шалаевых, Крючковых, Ципушкиных.
Достойно выдержал завод экзамен гражданского мужества и в годы Великой Отечественной. У его домен вела свое огненное сражение первая в мире женщина - горновая Фаина Шарунова. Здесь впервые в практике на печах с таким объемом был выплавлен феррохром, ставший надежным щитом наших прославленных "Т-34".
И после войны заводчане совершенствовали технологию получения чугуна, обновляли оборудование.
Изо всех сил старался старый демидовский завод. Да где ему угнаться за новым металлургическим комбинатом, выросшим по соседству! В десятки раз опередил тот по выпуску чугуна, и условия труда - несравненно лучше.
"Не отвечает современному технологическому уровню", - было сказано в адрес старейшины. Но завод - это люди. Оттого день тот - 6 октября 1987 года, когда провожали на "заслуженный отдых" ветерана отечественной индустрии, стал праздником со слезами на глазах. Алыми сполохами огня горели банты на спецовках заводчан - горнового Василия Соломатина, газовщика Рашита Мизитова, водопроводчика Михаила Николаева, легендарной Фаины Шаруновой... О чем думалось ей в тот пронзительный миг прощания?..
...А старый завод не умер. Ключ от него передан музею-заповеднику горнозаводского дела Среднего Урала. Не сходя с места домны стали экспонатами. Близок час, когда первые посетители, проехав по "золотому кольцу" Урала, с волнением прикоснутся к тагильской святыне.
Б. КОРТИН.
Литература: Газета "Уральский рабочий" от 21.08.1988.