Судить потомкам
Над кладбищем столичного Донского монастыря немота снежного круженья. У собора, там, где быть алтарю, метра на два выдавил себя из сугроба вычурный монумент: параллелепипед - куб - пирамида - шар - крест.
На морщинистых гранях куба еще можно разобрать надпись о том, что сооружено это надгробье ровно два столетия назад - в 1789 году, в знак любви к Прокофию Акинфиевичу Демидову его супругой Татьяной Васильевной, что "по всей справедливости приобрел он почтенные и безсмертные титлы усерднейшего сына Отечества и друга человечества (...) Потомству остается судить, достоин ли он был столь отличной и знаменитой почести".
Род Демидовых. Заводчики, землевладельцы, ученые. Основатели университетов и учредители престижных премий, художники и писатели.
Не всех благословила История. Зачинателя рода Никиту Демидова да сына его Акинфия за приращение индустриальной мощи России нарекла "верными птенцами гнезда Петрова". Старшего внука Никиты - Прокофия удостоила репутации... чудака. Не вписался росток демидовского корня в окружавший его мир стяжательства и корысти. Благотворительствовал Прокофий, выбивался из "строя".
За то, "желая ознаменовать перед целым светом признательность к благонамеренным его подвигам", и произвела Прокофия Акинфиевича государыня Екатерина II в действительные статские советники. Неординарное имя. Неординарная жизнь. Согласитесь, когда несколько лет назад журналистские дороги свели нас с внуком Прокофия Демидова в пятом колене - кандидатом геолого-минералогических наук А. Ефимовым, разминуться было бы непростительно.
Недавно направил Адриану Ивановичу письмо с предложением о "интервью в конверте". Ответ не заставил себя ждать.
Нетрудно представить, в каком душевном волнении "погонял" свои строки 82-летний потомок демидовского рода. По-особому дорога ему ниточка, соединяющая с Каменным Поясом, его людьми.
"Писал с увлечением, - радостно делится Адриан Иванович, предлагая свой ход: "По правилам интервью журналист задает собеседнику вопросы, в общем-то заранее подготовленные. И тот экспромтом размышляет на заданную тему. Ведь так!.. А мы давайте сделаем наоборот: я отвечаю на еще не заданные мне вопросы, вы - формулируете их, приноровясь к моему повествованию. Идет!.. Думается, это будет интересно. Во всяком случае не шаблонно, в стиле озорства Прокофия Акинфиевича Демидова, моего прапрапрапрадеда".
И мы повели необычную свою беседу.
- Адриан Иванович, на полях отечественной истории немало свидетельств об оригинальных "странностях" вашего пращура. Мудрость народную не проведешь: на чудаках мир держится. А как сам он: сознавал тяжесть молвы! Электронная версия historyntagil.ru. Впрочем, почему... тяжесть! Благотворительность, меценатство, милосердие - это ли не признак величия души. Понимаю, чего мало, то и в диковинку. Не оттого ли так неблагосклонны к Прокофию его современники - летописцы! Но начнем все же с сада Демидова.
- Вы совершенно правы. Прокофий Акинфиевич отнюдь не был только чудаком-самодуром, бесившимся от богатства, доставшегося по наследству. Он был своеобразным, талантливым человеком, создавшим первый частный ботанический сад в Москве. Русский академик Петр Симон Паллас в 1781 году дал ему такую характеристику: "Сей сад не только не имеет себе подобного во всей России, но и со многими в других государствах славными ботаническими садами сравнен быть может как редкостию, так и множеством содержащихся в оном растений".
Каково отношение Прокофия к своим увлечениям? Я храню папку в красном сафьяновом переплете с тисненной золотом надписью: "Письма Прокофия Акинфиевича Демидова к Марке Ивановичу Хозикову". Около 80 писем. Пожелтевшая старинная бумага с затейливыми водяными знаками, коричневатые чернила, каллиграфическая скоропись. "Даты, года - от 1779 до 1786-го. И всегда подпись другим, довольно корявым почерком.
Дело в том, что настоящего образования родитель ему не дал. Довольствовался природной любознательностью, имел страсть к естествознанию. А премудрости писания... Делали это под диктовку Прокофия секретари.
Упомянутые мной письма адресовались зятю, служившему в Санкт-Петербурге, в ведомстве директора императорских садов и строений И. Бецкого. Вчитываясь в них, чувствуешь: писал их умный, разносторонних интересов и, главное, добрый человек. А сад для него вовсе не прихоть богатея-чудака.
Прокофий бывал в Западной Европе, поддерживал деловые контакты с известными иностранными садоводами, получал семена и саженцы из невообразимо далеких по тем временам Индии, Америки, Африки, Океании. Он весь в своих письмах: трогательно заботливый, увлеченный, порою наивный:
"...Ты морозов в нонешнем месяце не пророчествуешь; вот бы и Гамбургские деревья ко мне приползли. А с морозами пропадут, хоша садовники врут что не вредит. Однако у меня практика что в земле терпят, а без земли морозов не терпят. Кажеца живы, да силы в них нет и после пропадают (...) 9 октября 1783".
"...Худой ты пророк, сказал что морозов не будет, а от 4 до 6 градусов были морозы и Гамбургцы мои перемерзли, оживут или нет не знаю. Головы здоровы, а коренья озябли (...) 6 ноября 1783".
- Незавидная судьба ожидала любимое детище Прокофия Демидова. Сродни чеховскому "Вишневому саду"...
- К сожалению, это так. Насчитывавший более четырех тысяч растений, он, после смерти Прокофия, оказался заброшенным. Уникальный демидовский гербарий передали университету. Только и ему выпал печальный жребий: сгорел в 1812-м.
В тридцатые годы нынешнего столетия сад решили воскресить. Воскресили. Просуществовал он до победного 1945-го. Затем "переехал" в Останкино. Где и находится теперь Главный ботанический сад Академии наук СССР.
На старом же месте, на крутых склонах Москвы-реки, немым укором проглядывают следы некогда восхищавших искусственных террас, демидовских оранжерей и посадок. Ни знака мемориального, ни иного упоминания...
- Что это - откровенное небреженье памятью человека, чье имя заняло достойное место в словаре "Русские ботаники"! А может, отголосок все того же ореола чудаковатости!
- Ну, в этом с ходу не разберешься. Про "выходки" Прокофия написано порядком. В исторической литературе, в беллетристике. Присочинено тоже достаточно. Не стану спешить с опровержениями. Остановлюсь на одном, на мой взгляд, существенном. Во многие века нестандартным людям России приходилось рядиться в личину этакого оригинала. Зачем? Чтобы обрести свободу в действиях, выражении мыслей.
Многие "чудачества" Прокофия Акинфиевича, по форме нередко грубые, по сути своей кажутся мне с... демократичными подтекстами.
Жил в Москве важный сановник. Из-за самомнения обычно не отвечал на поклоны даже своих знакомых. Прокофий пригласил его в гости. Но предварительно приказал набить доски поперек всех дверей роскошных своих апартаментов. Так что, переходя из комнаты в комнату, всякий раз приходилось нагибаться. Сановник чинно шествовал, низко кланяясь каждому залу. А следовавший рядом Прокофий приговаривал недоумевающему гостю: "Ремонт, батюшка - ваше сиятельство, ремонт у меня..."
Некоторые его "чудачества" были, я бы сказал, глубоко нравственными. Так, он нередко давал взаймы высокопоставленным людям крупные суммы. Процентов не брал. Но требовал, чтобы долг был возвращен точно в назначенный срок. "Не воротишь в урочный час, - говаривал Демидов, - я их уж не возьму. Но при всем народе дам тебе три оплеухи за то, что слова не держишь". И отдавали деньги в указанный день, час, минуту!
- Знаете, о чем подумалось, слушая эти истории! Нравоучительные уроки Прокофия Акинфиевича неразрывны с другой черточкой его характера - благотворительностью.
- Пожалуй, Он слыл, как сказали бы теперь, щедрым спонсором строительства огромного Воспитательного дома в Москве, ряда благотворительных заведений в иных городах, учреждал стипендии бедным учащимся. Предлагал правительству, за свой счет, возвести здание университета на Воробьевых горах. Императрица отказала: не гоже-де учить молодежь вдали от "материнского" глаза.
В тех же письмах к Хозикову есть описание участия Прокофия в университетских торжествах по случаю "возшествия премудрой Екатерины на престол". Он пишет: "Жаль что тесно благородное общество для учения дают детей и в тесноте обучаются, и тех ради нуждов я прикупил домишко за 10 тысяч и севодня отослал".
А ведь университет построили-таки именно там, где указывал Демидов, - на Воробьевых, ныне Ленинских, горах!
- Скажите, другие Демидовы были столь же щедрыми в благодеяниях! Не ходили в Иванах, не помнящих родства!
- Я ждал такого вопроса. Однако, увы, ничего конкретного сообщить не могу. Не подумайте, мол, ответ мой обусловлен тем, что потомки Прокофия Акинфиевича имеют "законное" право не любить потомков его братьев.
У Акинфия Демидова было три сына: Прокофий (1710- 1786) и Григорий (1715-1761) от первой жены; Никита (1724-1789) - от второй. Последний ходил в любимчиках. Да и отличался активностью, хозяйской хваткой - весь в папу.
Оттого Акинфий завещал ему все заводы, обделив старших сыновей. "Поправку" в ситуацию вносила сама императрица. Наследство поделила по своему разумению. "Мировой" у братьев не получилось.
Могли ли после такого раздела потомки старших Демидовых любить потомков младшего?.. И все же, справедливости ради, должен сказать: наибольший вклад в развитие горного Дела, металлургии, да и искусства внесла ветвь Никиты Акинфиевича. Не только в России, но и в Италии.
Как всегда, прав Пушкин: мы, русские, ленивы и не любопытны. Растеряли в веках сородичей. Вот недавно в "Советской культуре" читаю о Марии Пенкаль, известной голландской писательнице, русской по происхождению. Отец ее - Г. Демидов, "Мария Георгиевна, - вопрошает журналистка, - а какое вы поколение от Демидовых?" - "Наверное, - отвечает, - восьмое..." (Я, Ефимов, от самого первого, Никиты Демидова, - девятое. Выходит, госпожа Пенкаль моя тетушка, что ли?). Однако приведу полностью ответ писательницы: "Восьмое, но я не люблю, когда об этом пишут. И говорить об этом не люблю".
А вы еще спрашиваете!..
- И все-таки нам, уральцам, хотелось бы услышать больше о демидовском продолжении. О том, что роднит, о путеводных генах.
- Никогда не забывал девиза первых Демидовых. По латыни он звучит так: "Акта, нон вэрба". Дословно: "Дело - не слова". Замечательный принцип: меньше говори, больше делай. Появился этот девиз у Демидовых вместе с гербом в 1720 году, когда высочайшим Указом было им пожаловано дворянство. Глубоким смыслом был наполнен и герб недавних тульских кузнецов: на рыцарском щите - изображение молота.
Конечно, то, о чем я скажу, никакими "документами" не подтвердишь. Но, право, так хочется, чтобы неуемная созидательная активность предков добралась и до нас, потомков! Правда, основатели рода коснулись меня по женской линии. Фамилия же Демидовых нашей ветвью потеряна еще шесть поколений назад... Но говорят ученые, изучающие генеалогию: родство по материнской линии более определяюще, нежели по отцу.
И все-таки скажу об отце своем - Иване Семеновиче Ефимове (1878-1959), народном художнике РСФСР. Однажды он написал в дневнике: "Бронза любит, чтобы ее били молотком. Это кустарная ковка, мой Демидов отразился. Металл Должен нести на себе печать моих рук, чтобы был опасен и расплавлен, а потом побежден, волей нашей замкнут в форму, для него нами приготовленную. Если ты - металл, будь добр блестеть".
Разве не ясно, так чувствовать материал мог только потомок кузнеца. Или вот еще: у отца есть скульптура "Куница" (хранится в Государственном Русском музее) - бегущий по снегу зверек. Недавно я подумал о том, что произведение это - альтернативное решение образу таежного хищника на знаменитой марке у демидовского металла - "Старому соболю". Отец наверняка клейма не видал. Откуда же образ? Гены?
...До меня гены прадедов вряд ли добрались. Хотя... Почему я, выросший в семье московских художников, стал горным инженером? Да еще специалистом по Сибири. И самые первые профессиональные знания получил именно на Каменном Поясе, у замечательного рудознатца Владимира Васильевича Аршинова. Летом 1927 года обследовал он уральские залежи талька, асбеста, абразивных пород. Ездили мы тогда на паре бойких лошадок от месторождения к месторождению степями, светлыми перелесками: Сыростан, Миасс, Колчедан, Каменский завод, Ильменские горы...
Стал я с годами инженером-гидрогеологом. Многие полевые сезоны провел в Забайкалье, Якутии, на Дальнем Востоке. Люблю растения. Тоже, может быть, "генетически"- от Прокофия? С женой - геологом из каждой экспедиции привозили на свой садово-огородный участок семена да отводки. Многие прижились. Красавица лиственница с Байкала, сибирский багульник, лимонник из хабаровской тайги, диковинный гибрид уральской черемухи.
Косточки этого удивительного растения передал мне В. Замоткин, краевед из Невьянска. Несколько лет назад Василий Александрович был нашим экскурсоводом по "законной вотчине" Прокофия. Ободрял, когда, преодолевая страх, мы карабкались на таинственную в своем наклоне Невьянскую башню.
Цветы у черемуховидного этого растения пахучи, плоды - терпки. Я их ем без удовольствия, но с благоговением. И то сказать - из прадедовых земель. Память!..
Бывший Нескучный дворец (Академия наук СССР) - Ленинский пр., 14. Пилоны завершаются скульптурами "Изобилие" работы И. Витали. Дворец был построен в 1756 году архитектором П. Иестом для известного русского промышленника П.А. Демидова. В 1839 году его приобрел Николай I.
Рядом Нескучный сад. Некогда здесь были оранжереи, зверинец, птичник. Летний домик, расположенный на крутом обрыве над Москвой-рекой, "Нижняя ванна" - домик с ротондой на берегу Елизаветинского пруда, арочный мост и некоторые др. "парковые затеи".
Донской монастырь - основан в XVI в. царем Федором Иоанновичем в память избавления Москвы от татарского нашествия.
Б. КОРТИН.
Литература: Газета "Уральский рабочий" от 24.12.1989.