Шемахинская дача Никиты
- А!.. Никитушка!.. Ну так что, сын мой, дела будто питерские ты хорошо справил... Когда же на Камень мыслишь?
- Мыслить некогда, батюшка. На Камне дела неотложные... пожалуй, завтра и отправимся - всё готово...
- Как круто! Не забыл ли что из наказов моих?
Перечислил Никита отцу все его наказы, в том числе и про окончательное оформление купчей крепости на Шемахинскую дачу.
- Будем в Сорокинской пристани, обязательно попрошу Ваньку Сорокина показать как следует речку Шемаху - Петр Блинов пишет, что речка эта самим Богом для передельного завода нам предназначена.
- Так вот я и хочу тебе напомнить, что ещё про одно важное дело ты позабыл...
- Какое же, батюшка?
- Пригласил я на завтра попа - помолимся душевно все вместе Господу, попросим о помощи в трудах наших, а уж послезавтра и отправитесь с Богом:
И вот Никита Демидов-младший с братом Иваном да служителями своими подъехали к господскому дому первого своего уральского завода, Васильево-Шайтанского:
После обычной суматохи служителей, встречающих богатого хозяина, после берёзовой бани и господского ужина братья Демидовы расположились на ночь в одной комнате.
- Завтра пробудем здесь. На дела и на бумаги посмотрим. Плотину верхнюю пока здесь заводить помешкаем, а людишек лишних надобно в Кыштым переводить - там домницу поспешать надобно да и припасов запасать... Э-э, брат, ты уже спишь...
Через день к обеду подкатились и в Нижне-Сергинский.
Опять - к господскому дому, опять суматоха служителей... А у ворот спокойно стоял парень на вид этак лет пятнадцати... Он снял шапку и низко поклонился. А из ворот вышел отец его, крепостной Петр Блинов - главный приказчик.
От Сергинских заводов до Уфимской пристани и дальше ехал Никита с Петром Блиновым и служителями на трёх подводах, а Ивана оставил на Сергинских заводах наводить хозяйский порядок. До пристани тридцать вёрст накатанной до блеска дороги. Вот обогнали обоз с железом из девяти подвод с тремя возчиками. А вот и опять такой же обоз догнали...
- Сколько же лошадей возят железо?
- До сорока где-то... В этом году с Уфимской думаем 15 коломенок отправить... Это за четыре зимних месяца - за сто дней считай - надо вывезти 120 тыщ пудов. Тыща и двести пудов в день, а лошадь увозит 30 пудов, вот и получается сорок лошадей... Два обоза вот обогнали да два впереди.
Смотритель пристани - крепостной человек Михайло Воронин - встретил хозяев без шапки и низким поклоном.
- Чего это у нас, у Сорокина Ивана, пристань Сорокинская, а у Воронина Михайлы - Уфимская? - шутил хозяин заводов.
- Уфимская, чтобы с Чусовскими пристанями не спутать, а Сорокинская - чтобы с уфимскими не смешать, - отвечает Блинов смеясь,- всё у нас лад-ладом.
Тихий господский дом, гром на складах разгружаемого с подвод железа, стук топоров и голоса людей на строительстве коломенок, улица бурлаков изб на пятнадцать... ну и часовня вместо церкви - вот и вся пристань.
- Отдыхать будем в Сорокинской,- объявил Никита смотрителю,- на вашу обитель только глянем, надо ещё с башкирцами купчую сделать, да и дальше...
- До башкирцев десять вёрст - через час и там,- объяснил Воронин.
Вот Демидов и в башкирском ауле Шокуровом...
"Лета 1756 года марта 18-го. Уфинского уезда Унейской волости вотченные башкирцы старшина Кардель Бащикин, ясаул Балтынбай Юсаев, сотники Сафар и Назар, староста Янгильды Баширов, рядовые Салтан Габдулхан Анвар со товарищи, а всех 53 человек, с общаго той Унейской волости согласия отдали тулянину, железных заводов и пристаней на реке Уфе содержателю Никите Никитичу Демидову, жене его, детям его и наследникам их старинной своей вотчины землю Шемахинскую, дачу, чем прадеды, деды, отцы наши и мы владели, под строение пильной мельницы и протчих заводов по речкам и падунам по правую сторону по течению реки Уфы и в оную справа впадающих от устья реки Серги, и вверх по Уфе до устья речки Табыски, и вверх по оной речке, по границе с Катайской волостью, до истока Табыски и по хребту Бартыма-горы до истока речки Кубы, ещё и Мельничной называемой и по самой речке оной по левую сторону до самой Уфы-реки со всеми лесными угодиями, сенными покосами и рудными местами, и какие вперёдь найдутца, владеть ему, Демидову, по всем писаным урочищам, а за то взяли мы с него двадцать семь рублей сполна, за што все мы свои тамга ставим".
С этой бумагой и приехал Никита Демидов со служителями его в Сорокинскую пристань.
В небольшой господской избе уже ярко горели сальные свечи, изобильно изготовляемые в Каслинском заводе для собственных нужд.
Наутро Васька Сорока на легких санках мчал в Красноуфимское воеводство с заданием: записать заполученную от башкирцев купчую на Шемахинскую дачу, а смотритель Ванька Сорокин с приказчиком Блиновым водили Никиту Никитича и показывали удобные для плотин места на речке Шемахе.
- Угодно будет, так вот здесь построим плотинку и пильню, а потом на версту выше, вон там, заведем и кричную фабрику...
Из леса на эту же дорожку вышел старик с посохом. Шапки на нём не было, а длинные седые волосы, аккуратно зачёсанные, были перевязаны через лоб широким плетёным гайтаном. Он поклонился господам и проговорил, глядя в небо:
- Господи Иисусе Христе Сыне Божий, дай господам моим, рабам божиим, доброго здоровия на долгие лета... Аминь. И, обойдя господ по снегу, пошёл в селение.
- Наш старик ? - спросил Никита Никитич Ваньку Сорокина.
- Скитник... На Маниске-реке в ските сидит, наши грехи замаливает.
- Раскольник ?
- С расколом с новогородским пришёл, с Керженца. В царствие Петра Алексеевича загнали всю их раскольничью братию Верхнюю исетскую плотину строить. А потом, в 726 году, за цесаревной Анной Петровной в крепостную сказку записали... Половина-то их разбежались за Бартым-гору.
- А этот Иван... чего тут ходит? - спросил уже приказчик Блинов.
- К сынам своим да к племяннику. Они здесь рядом с пристанью с 45-го года заимку держат от башкир, пашню и покосы за Уфой по Тюльгашу-речке арендуют, а дворы у них... вон повыше нашей пристани.
- Теперь, значитца, избы у них на нашей земле - в Шемахинской даче?
- Теперь, выходит так, на земле Демидовской?
- Запишу я их в нашу ревизскую сказку, а ты посылай на нашу работу. У графа-то Воронцова про них уж, конешно, забыли, а оне тоже про него знать не знают... так ты напомни, что он и на каторгу вправе их послать, если узнаеца.
- Они у меня железо из Каслей возят на своих лошадях...
- Ну вот и хорошо, а ревизия в 763 году будет - запишем их в нашу сказку, как беглых староверов-раскольников с Керженца... есть такой указ.
Никита Никитич слушал приказчика и не вмешивался - значит, был согласен, и перевёл разговор на вывозку железа:
- А сколько железа Сорокинская Пристань нынче отправит? - спросил у Петра Блинова.
- Тыщ 60 пудов, а то и боле.
- Значит, 30 тыщ на Озёрную возите и 30 тыщ на Сорокино. Это сколько же лошадей сюда ходит?
- 30 лошадей и ходит. Из Каслей на каждую подводу 30 пудов грузим и каждый день с утра отправляем обоз - 10 лошадей с тремя возчиками, это 300 пудов. Вечером первый обоз приходит на Половинку-Ураимку. Там на станционном дворе обоз ночует. На второй день с Половинки уходит на Сорокино - здесь разгружается и ночует... Электронная версия historyntagil.ru. На третий день, уже порожняком, возвращается из Сорокино в Касли. Второй обоз из 10 подвод идёт на день позже первого, и всё повторяется, так что первый обоз ему не мешает. Третий обоз из 10 подвод выходит из Каслей на следующий день после второго... и такая карусель движется всю зиму - 100 дней, а то и больше. За сто дней по 300 пудов - вот и вывезем 30 тыщ пудов.
- Весело... всё тридцать и тридцать...
- А всё у нас лад-ладом, - смеётся Пётр Блинов.
- Вот построим Киштымские... сколько же надо будет коломенок и лошадей?
- Думаю, что коломенок 20, а лошадей коло сотни...
Так оно потом и было. Академик Симон-Пётр Паллас в своём дневнике "Путешествие по разным провинциям Российской Империи", изданном в 1786 году в Петербурге, пишет:
"16 июня 1770 года. Кыштымский завод. Заведён в 1755 году... Никитой Никитичем Демидовым... Две домны плавят 900 пудов в сутки... Три молотовых, по 3 молота каждая... На работу, кроме крепостных и здешних жителей, койх до 700 считаеца, употребляюца ещё приписные крестьяне, коих 4600 душ... Кыштымский и Каслинский заводы дают ежегодно от 200 тысяч пудов полосового железа, которое, перевезши зимой через Урал на реку Уфу, спускают по оной в высокую воду на двадцати и более коломенках до Волги... На Уфе, вёрст 30 от Кыштыма, Озёрская пристань, где строят суда и имеетца пильная мельница. В сем месте на коломенки грузят до 4000 пуд, а вёрст 100 от завода, в Сорокинской пристани, прибавляют ещё по 4000 пудов...
17 июня 1770 года. Каслинский завод. Заведён тулянином Коробковым в 1746 году, а после уступлен владельцу Кыштымского завода по заложению оного".
А с постройкой завода на речке Шемахе не получилось... Построили только пильную мельницу, уже в 1760 году. Кыштымские заводы в 1757 году сгорели, и пришлось заново строить их из камня, а на Шемахинский завод средств уже не хватило.
В 1758 году старик Никита Никитич Демидов умер, Сергинские заводы с Уфимской пристанью достались Ивану Никитичу. (Ему уже было 26 лет), а Васильево-Шайтанский, Каслинский, Кыштымские и Шемахинская дача с Сорокинской пристанью - Никите Никитичу. (Были еще два сына, Евдоким и Алексей, - они получили свои доли в России).
Никите-младшему в 1758 году было 30 лет, и он достойно продолжил дела отца. В 1759 году он строит на Шайтанке второй завод. Хлопочет в Берг-коллегии разрешения на строительство заводов на речках Киалим, Азяш, Шемаха. В одном из прошений читаем: "...имеетца удобная для заведения железного завода река, называемая Шемаха, и лесов для содержания оного завода довольное число...". Определение на строительство Шемахинского завода Берг-коллегия вынесла 16 марта 1760 года. Но завода Демидов не построил, однако из ведомости комиссии о заводах, разрушенных пугачевцами, явствует, что на речке Шемахе сожжена пильная мельница, которая в 1775 году восстановлена.
Продав в 1767 году Шайтанские (сейчас Первоуральск) заводы, Никита начал строительство Азяш-Уфимского на реке Уфе - в полуверсте ниже устья речки Азяш, а от Кыштыма 30 верст. Строительство велось без спешки, основательно и долго. К 1773 году "значилось три молотовых фабрики, доменный двор, пильная мельница, воздухо-меховая и кузнечная фабрики, пристань" (возможно, Озерская). Но пугачевцы разрушили завод до основания, и он больше не восстанавливался. В краеведческой литературе есть досадная ошибка: "Расторгуев купил... и Азяш-Уфимский завод, на месте которого построил новый и назвал его Шемахинским"(М.Аношкин "Про город Кыштым" Челябинск, 1968г. Таким образом, у Никиты Никитича-младшего осталось три завода, с которыми он и состарился. Приказчик Петр Блинов умер, и его место занял сын Никифор Блинов. Жил последний Никита Демидов в Петербурге и управлял через приказчиков. В челябинском госархиве сохранилось около 150 писем Демидова за 1785 - 1804 гг. Прочтем несколько строк из одного из них: "Генваря 11 года 1787. Приказчикам моим крепостным Никифору Блинову, Ивану Сереброву, Якиму Абрамову. Писал я вам перед сим 10 декабря. Плохов заключил со мною договор железа мово взять ординарного полосного целую коломенку весом 8300 пуд....а лучшее железо велеть весть в Петербург непременно... Велеть караванным нанять с уменьшением до Сысков и до Уфы красноуфимских татар. А из Уфы поплывут до Лаиша тоже со уменьшением людей. Для каравану до отвала в Сорокино крепко лишних денег не тратить, бояться под большим штрафом". (Демидовский вестник. Изд. 1994 года, Екатеринбург).
Упоминается в письмах и Сорокин - значит, служба хозяину нередко сохранялась за потомками. Не мог я не обратить внимание на упоминавшуюся в письмах фамилию служителя Сесекина, как я понял, караванного приказчика - ведь мой дед тоже был Сесекин, правда, значился только углежогом.
Моя мать нередко рассказывала предание о происхождении этой ее девичьей фамилии. Была у них прапрабабушка. У нее был дефект речи, и слово лесосека она произносила <сесека>. Ее так и прозвали - Сесека. Детей стали называть Сесекины, а потом стали так записывать.
Детей-наследников у Никиты Никитича не было. Брат Иван, владевший соседними с Шемахинской дачей Сергинскими заводами, умер рано, а сыны Иван и Петр Ивановичи в 1789 году продали Сергинские заводы Михаилу Губину, который и построил потом в 1808 году Михайловский завод на границе с Шемахинской дачей. Старший брат Евдоким тоже жил недолго, и дети его продали последние Авзяно-Петровские заводы Губину же в 1796 году.
Умирая в 1804 году, последний Никита Демидов завещал свое имущество, в том числе и нашу Шемахинскую дачу с Сорокинской пристанью, двоюродному племяннику Петру Григорьевичу Демидову - владельцу Ревдинского и Бисертского заводов. Однако уже в 1809 году Петр Григорьевич продал эти три завода вольскому купцу первой гильдии Льву Ивановичу Расторгуеву (Расстригину). И опять же вместе с нашей дачей и пристанью и всеми ее крепостными жителями: Сорокиными, Сесекиными, Бурлаковыми, Шишкиными (шишка - бурлак, идущий впереди), Голуновыми, и, конечно же, Новгородцевыми и Тимофеевыми - потомками основателей первой заимки у речки Шемехи.
А последним назвал я этого Никиту Демидова потому, что на Южном Урале после его смерти Демидовы пресеклись, и больше их не было. В Нижнем Тагиле Никита Акинфиевич, двоюродный брат нашего Никиты Никитича, умер в 1789 году и передал наследство сыну Николаю. А за Николаем пошли друг за другом Павлы, и до 1917 года был Елим Павлович. Так что и по Нижнему Тагилу Никит больше не было.
Павел ФЕДОТОВ.
Литература: Журнал "Уральский следопыт" №11, 2004.