Тяжба Демидовых с Татищевым

    В августе 1722 года во время Персидского похода Петр I послал письмо Никите Демидову: "Демидыч! Я заехал зело в горячую сторону, велит ли бог свидеться? Для чего посылаю к тебе персону: лей больше пушкарских снарядов и отыскивай по обещанию серебряную руду".

    Письмо явно говорит об особых отношениях между царем и Никитой Демидовым. "Персоной" — миниатюрным портретом государя, оправленным в золото и украшенным бриллиантами, — Петр лично жаловал только за самые выдающиеся заслуги перед государством. Награда предназначалась для ношения лицам, отличившимся как в военных, так и гражданских делах.

    Демидовы пользовались высоким покровительством в верхах. Им протежировали любимцы Петра I — Меньшиков и Апраксин, самые крупные казнокрады в царском окружении. Но даже в этих условиях нашелся в правительстве человек, который потребовал и от Демидовых неукоснительного исполнения законов. Им оказался глава Горнозаводского управления на Урале Василий Никитич Татищев.

    Со своего появления на Урале в 1720 году у Татищева завязалась с Демидовыми изнурительная тяжба, заводчики использовали все возможности для сопротивления требованиям горного начальника, утеснявшего их интересы. Стычки начались после первого распоряжения Татищева по упорядочению положения на уральских казенных заводах. С ними остро конкурировали Демидовы, чиня постоянное препятствие работе. Их приказчики увозили с казенных заводов руду, избивали рабочих, мешали проезду через демидовские слободы. Татищев донес в Берг-коллегию о самоуправстве заводчиков и их приказчиков.

    Завязалась долгая переписка-пререкание, особенно затянувшаяся из-за отсутствия регулярной почтовой службы. Между тем заводчики по-прежнему чинили препятствия казенным служащим. Акинфий позволял себе дерзкие выходки по отношению к Татищеву даже после определения того в должности Горного начальника Сибирской губернии, которому следовало подчиняться "и Демидову и прочим промышленникам".

    Создавшееся положение обеспокоило Никиту, который после организации производства на Урале оставался в своих тульских владениях. На Урале все дела вел Акинфий. Никита, конечно, надеялся на своих покровителей, но достаточно знал и неуемную способность старшего сына идти напролом там, где сам он мог поискать обходные пути. Летом 1721 года отец приехал на Невьянский завод и попытался установить с Татищевым более спокойные отношения, даже надеялся на подкуп Горного начальника. Однако такая попытка не удалась.

    Никита Демидов поднял на ноги своих покровителей, жалобы от него и его заступников дошли до царя. Тот взял дело в свои руки и отправил на Урал Вильяма де Геннина для разбирательства.

    Любопытна тактика Демидовых в борьбе с Татищевым. Поначалу от них шли устные оговоры. Они упорно уклонялись от подачи письменного обвинения, не без основания опасаясь тщательной проверки написанного. Никита надеялся, видимо, что Татищева просто уберут с Урала. Но этого не мог сделать даже Петр I, поскольку таким образом принижалась бы деятельность Берг-коллегии и наносился бы прямой ущерб государевой казне.

    Татищев продолжал пользоваться доверием начальника Берг-коллегии В.Я. Брюса, который имел довольно жесткий разговор с Никитой Демидовым, предупредив его о .возможной ответственности в случае необоснованности обвинений. И все-таки 7 июня 1722 года в Берг-коллегию поступило донесение Никиты Демидова на Татищева. Но оно мало соответствовало тем обвинениям, на рассмотрение которых был направлен Геннин. В доношении автор жаловался, что Татищев поставил на многих дорогах заставы вокруг демидовских заводов и через них не пропускают хлебные припасы на Невьянский, от чего учинилась остановка работы. Расчет строился далекий: у Демидова действительно были голодовки работных людей из-за неустойчивости снабжения заводов продовольствием, но не по вине Татищева. Демидов надеялся произвести особое впечатление угрозой сорвать поставки стратегически важных материалов (шел Персидский поход) и возложить вину за это на своего противника.

    В устных наветах на Татищева Демидовы обвиняли его в нежелании делать то, что он как раз и предлагал делать по наведению порядка на уральских заводах. Можно признать, что некоторые действия Татищева были продиктованы личной неприязнью к Демидову. Так, он был против того, чтобы заводчик имел отдельную пристань на Чусовой, запретил ему строить пильную мельницу на казенных землях. Тем не менее в главном требования Горного начальника были законными.

    По возвращении Петра I из Персидского похода осенью 1722 года Геннин донес ему о результатах своего розыска. Он откровенно изложил суть дела, прямо заявив, что Демидову "не очень мило, что Вашего величества заводы станут цвесть, для того, что он мог больше своего железа запродать, а цену положить как хотел, и работники все к нему на заводы шли, а не на Ваши". Поскольку Татищев проявлял заботу о казенных заводах, их улучшении и новом строительстве, то тут и возникли распри между ними. Несмотря на особые симпатии к Демидову и на свое раздражение против Татищева, царь назначил слушание дела в Сенате в собственном присутствии. Слушание состоялось летом 1723 года и шло без Татищева. На суд сенаторов вынесли обвинения Демидова, ответы Татищева и заключение Геннина. Ситуация сложилась такая: Демидов обвинял, а Татищев оправдывался. Поэтому нарушения законов и злоупотребления заводчиков, вскрывавшиеся по ходу разбирательства, рассмотрению не подлежали. Сенаторы, вероятно, учитывали настроение Петра, полностью приняли заключение Геннина и вынесли решение: за пренебрежение обычными судебными инстанциями и за то, что заводчик "дерзнул Его величество в неправом своем деле словесным прошением утруждать, вместо наказания взять штраф 30000 рублев".

    Петр I скоро "отошел" и распорядился отложить окончательное решение дела. В конечном итоге ограничились взысканием с Демидовых шести тысяч рублей за "оболгание" в пользу Татищева. Электронная версия historyntagil.ru. Горный начальник даже за все годы своей царской службы не получал такой суммы в качестве жалования. Но Демидовы и от этого наказания долго уклонялись, рассчитывая, возможно, на новый поворот в настроении царя. Уже после смерти Петра I Акинфий, наследовавший уральские заводы отца, все еще должен был в уплате Татищеву недоданные ранее двести рублей.

    Никита Демидов скончался в Туле 17 ноября 1725 года, через несколько месяцев после смерти Петра I, как верный его раб и слуга. Итоги петровского царствования, его вклад в развитие российской промышленности без Демидовых не обошлись.

Николай МЕЗЕНИН.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 26.08.1993.

Демидовы и Татищев:

Спор между частными и казенными интересами

    В.Н. Татищев и Никита Демидов - оба из птенцов гнезда Петрова, первых помощников и соратников царя-преобразователя. Пушки, спроектированные Татищевым и отлитые Демидовыми, начали Полтавскую битву и решили ее исход. Взаимоотношения же этих современников оказались весьма сложными.

    Василий Никитич Татищев прибыл на Урал в 1720 году в должности главного начальника казенных горных заводов. С его именем связана история зарождения большой уральской металлургии и ее подъем в первой половине XVIII века. Им выбрано и одобрено место для стройки на реке Исети, составлен проект будущего завода и крепости. Намереваясь построить на новом месте наиболее крупное по тому времени металлургическое предприятие, Татищев рассматривал Екатеринбург как горный город и административный центр для руководства и надзора за другими уральскими заводами.

    Главную массу строителей составляли уральские мастера и работные люди. Плотинные мастера были в основном людьми демидовских заводов. Среди них выделялся Леонтий Злобин, показавший себя весьма искусным строителем плотины.

    Демидов помогал Татищеву в стройке, но он же оказался и ее тормозом.

    В апреле 1722 года во время встречи с Петром I Никита Демидов выдвинул против Татищева обвинение в злоупотреблении по службе. Строительство приостановилось. Татищева отстранили от руководства горными заводами, на его место назначили генерала В. Геннина. Царь поручил генералу расследовать дело между Демидовыми и Татищевым, "также и о всем деле Татищева, не маня ни для кого", то есть, не делая никому поблажки.

    Едва ли не с самого приезда на Урал у Василия Никитича завязалась тяжба с Демидовыми. Заводчики использовали все возможности для сопротивления требованиям горного чиновника, утеснявшего их интересы. Стычка началась после первого же распоряжения Татищева по упорядочению дел на казенных заводах, с которыми остро конкурировали Демидовы, чиня постоянные препятствия их работе. Приказчики Демидовых увозили с казенных заводов руду, избивали рабочих, мешали проезду через демидовские слободы. Два важных донесения Татищева для Коллегии люди Демидова сумели перехватить. Однако в столице все-таки получили донесение горного начальника о самоуправстве заводчиков и их приказчиков.

    Понятно, что Берг-коллегия не могла отказаться от своих прав, нарушаемых заводчиком, и не хотела показать свое бессилие. В мае 1722 года Коллегия направляет Татищеву указ, уполномочивающий его на получение десятины с заводов Демидова. Заводчик не вносил в казну даже эту обычную подать. Однако Акинфий Демидов отказался подчиниться Татищеву, ссылаясь на то, что такого указа от Берг-коллегии не имеет.

    Завязалась переписка-пререкание, затянувшаяся без регулярной почтовой службы. А между тем заводчики по-прежнему чинили препоны казенным служащим: их приказчики не пускали чиновников для сыска беглых крестьян или солдат, запутывали сведения о производстве продукции. Особое впечатление Демидов надеялся произвести угрозой сорвать поставки стратегически важных материалов (шел Персидский поход) и возложить вину за это на Татищева.

    В устных наветах Демидовы обвиняли Татищева в нежелании делать то, что он как раз и предлагал предпринять для наведения порядка на уральских заводах. Правда, некоторые действия Татищева были продиктованы личной неприязнью к Демидову. Так, он был против того, чтобы заводчик имел отдельную пристань на Чусовой, запретил ему строить пильную мельницу на казенных местах. Явные попытки Татищева усилить контроль горной администрации за деятельностью заводчиков встречались Демидовыми в штыки. Тем не менее в главном требования Татищева соответствовали законам государства.

    По возвращении Петра I из Персидского похода осенью 1722 года Геннин донес ему о результатах своего розыска. Он откровенно изложил суть дела, прямо заявив, что Демидову "не очень мило, что Вашего Величества заводы станут здесь цвесть, для того, что он мог больше своего железа запродавать, а цену положить, как хотел, и работники все к нему на заводы шли, а не на Ваши". Памятуя об особых симпатиях Петра к Демидову, Геннин пишет: "Я оного Татищева представляю без пристрастия, не из любви или какой интриги, или б чьей ради просьбы, я и сам его рожи калмыцкой не люблю, но видя его в деле весьма права, и к строению заводов смышленна, рассудительна и прилежна".

    Летом 1723 года в Сенате в присутствии императора прошло слушание дела. На суд сенаторов вынесли обвинения Демидова, ответы Татищева и заключение В. Геннина. Ситуация сложилась необычная: Демидов обвинял, а Татищев оправдывался. Поэтому нарушения законов заводчиками, вскрывшиеся по ходу разбирательства, рассмотрению не подлежали. Сенаторы полностью приняли заключение Геннина и вынесли решение: за пренебрежение обычными судебными инстанциями и за то, что заводчик "дерзнул Его Величество в неправом своем деле словесным прошением утруждать, вместо наказания взять штраф 30000 рублев".

    Позже Петр I скоро "отошел" и распорядился отложить окончательное решение вопроса. В конечном итоге дело ограничилось взысканием с Демидовых шести тысяч рублей за "оболгание" в пользу Татищева. Горный начальник даже за все годы своей службы не получал такой суммы в качестве жалования. Но Демидовы и от этого наказания долго уклонялись, рассчитывая, возможно, на новый поворот в настроении царя. Уже после смерти Петра I Акинфий, наследовавший уральские заводы отца, все еще должен был в уплате Татищеву недоданные ранее двести рублей.

    Татищев всю жизнь помнил о конфликте с уральским заводчиком и неизменно подчеркивал, что клевета Н. Демидова могла привести к самым печальным последствиям. В 1744 году в одном из писем Василии Никитич сообщал: "Демидов чрез адмирала графа Апраксина так меня пред Его Величеством оклеветал, что все думали о моей погибели, но я, ведая правду и надеясь, что Его Величество сам дело внятно рассмотрит и неправую клевету наказать не оставит, смело поступал и оправдавься большую Е.В. милость получил".

    Надо сказать и слово защиты в пользу Демидовых в том давнем споре. Они показали образцы энергичности и настойчивости первых русских предпринимателей. Татищев же со своих позиций считал себя правым, защищая интересы казны, государства в общем. Однако государственные интересы не всегда совпадают с пользой общества, особенно в сфере производства. Теперь мы видим, что в историческом противоборстве государственной и частной промышленности первая показала свою неэффективность. Даже в те далекие годы конфликта между замечательными современниками частные уральские заводы действовали много эффективнее казенных. В том давнем споре, с расстояния в 275 лет, есть урок и для современных дискуссий о ходе реформ в нашей стране.

Николай МЕЗЕНИН.

Литература: Газета "Тагильский рабочий" от 26.06.1998.

Главная страница